И чувство нарастающей тревоги вынудило меня, вторгнуться в кабинет профессора, несмотря на то, что мне не было известно, покинула ли наш дом леди Каталина Арнел. Ночь, в которую эмоциональный порыв оказался самым рациональным и разумным из всех действий. Я обнаружила профессора сидящим за столом и нервно курящим трубку. Со стороны могло показаться, что он, как и мистер Оннер, лишь пытается успокоиться, но увы — бутылка бурбона уже была открыта, на столе находилось два стакана, и если один из них был пуст, то второй, принадлежавший самому профессору Стентону оказался полон. Когда так долго живешь под одной крышей с драконом, его привычки невольно знаешь наизусть — я не могла представить себе ситуации, в которой профессор не выпил бы ни капли бурбона из уже наполненного бокала. Это было несвойственно ему настолько же, как несвойственно для миссис Макстон говорить непристойности. И я испытала страх. Даже не страх — ледяной ужас. Распахнув окна заклинанием, я бросилась к дракону и вот тогда увидела то, что имела неудовольствие видеть и сегодня — отблески черного пламени в глазах. Все дальнейшие события той ночь навсегда отпечатались в моей душе ощущением собственной никчемности, неспособности помочь умирающему и давно ставшему близким дракону, ледяным ужасом при мысли, что я не помогу, не сумею, не справлюсь.

Справилась. Не я — мы все. Профессор, который неведомо как держался до последнего, давая указания хриплым слабым шепотом, все домочадцы, действовавшие быстро, четко, без истерик… если не считать Бетси, которая никак не могла перестать плакать, но слезы лились беззвучно и не прекращаясь, не смотря на то, что горничная делала все, что требовалось — носилась на кухню за водой, помогала мне и миссис Макстон как могла, и даже съездила с мистером Илнером сжечь всю мебель и белье, на которых остались испарения и последствия яда.

Мы собрались на кухне к десяти утра. К этому времени профессор уже спал, изможденный и обессиленный, а мы сидели на кухне, за небольшим деревянным столом и молча пили чай. В каждом из нас клокотала ярость и бессильный гнев — Стентон запретил вызывать полицию. Стентон запретил распространяться о произошедшем. Профессор запретил даже ему самому напоминать о случившемся, если бы он мог, он бы и нам запретил помнить об этом, но на подобное дракон способен не был, а мы… мы оказались вовсе не способны на милосердие и всепрощение. Наш первый заговор закончился тем, что мы приняли несколько решений — отныне все письма от Каталины Арнел будут передаваться мне, любой визит означенной леди в неурочное время будет игнорироваться, а каждый поданный ей чай неизменно будет содержать изрядную дозу слабительного. Последнее решение было принято самой миссис Макстон, она собиралась выполнять его неукоснительно, и плевать, что об этом подумает сам профессор Стентон.

Каталина Арнел заявилась уже на следующий день. В черном.

Узрев ее траурный наряд, мистер Уоллан впервые за всю свою длительную карьеру безупречного дворецкого просто захлопнул дверь перед носом леди. После чего не стал даже сообщать профессору Стентону о визите его… сестры.

Каталина вернулась еще через несколько дней, уже с приказчиком, доктором и двумя констеблями. Мы приняли их со всем почтением, сопроводили доктора к спящему профессору Стентону, дабы тот удостоверился, что никакой труп хозяина мы в доме не скрываем. А пока доктор и полиция подтверждали правоту наших слов, миссис Макстон подала гостям чай. Леди Каталине чай был подан особый, тот самый, что миссис Макстон мстительно гарантировала подавать ей в этом доме всегда, так что леди покинула нас стремительно, а повторный визит через год закончился так же в ускоренном темпе.

— Дрянь! — продолжила возмущаться мать лорда Арнела. — Выскочка! Эта старая дева оказалась вовсе не такой тихоней, как о ней думал мой бедный брат! Девчонка водила его за нос шесть лет, чтобы в итоге получить все состояние! Мыслимое ли дело — какая-то мерзкая лживая тварюшка, желает получить все наследство Стентонов!

— Насколько мне известно, речь шла только о доме, — проговорила леди Катарина Арнел.

— О, нет! — прозвучавшее затем грязное ругательство, вызвало у миссис Макстон почти неконтролируемое желание, прикрыть мне уши. — Этот простофиля оставил ей все! Абсолютно все!

В комнате за стеной что-то полетело в другую, к счастью, стену, и разбилось.

— Мой несчастный брат не был женат, — прозвучало так, словно в этом героическом поступке была заслуга исключительно Каталины Арнел урожденной Стентон. — Я вторая по старшинства, а значит именно мне полагается половина оставленного им состояния.

— Хм, — усмехнулась женщина, потерявшая трех дочерей и казавшаяся мне жертвой всего случившегося, — Каталина, насколько мне известно, Рейвен Стентон особым богатством не обладал, иначе матушка никогда не воспрепятствовала бы нашему браку, так что все его имущество — дом в столице, и дом в Вестернадане. Ты уверена, что половина не самой респектабельной жилплощади так важна?

— Половина дома?! — от визга Каталины Арнел поморщились мы все. — Половина дома??? Очнись, Катарина, у Рейвена несколько миллионов фунтов только на одном ставшем случайно известном мне счету в не самом надежном банке столицы! В не самом надежном! А теперь представь, сколько находится в более респектабельных банках! Дом? Да к дьяволу дом, пусть эта выскочка им подавится, мне нужны деньги!

Все мои домочадцы посмотрели на меня с нескрываемым сочувствием. Они прекрасно знали, что я просила дом. Только дом. И даже не в столице, а этот, расположенный в Вестернадане, потому что… Каталина Арнел Стентон не была глупой, и, несомненно, догадалась, что прислуга ведет с ней необъявленную войну. Я в свою очередь так же не отличалась глупостью, и понимала, что ждет миссис Макстон, Бетси, мистера Уоллана, мистера Илнера и мистера Оннера, окажись они в зоне власти сестры профессора. Поэтому для меня было так важно получить дом. Дом, но не деньги. Ко всему прочему, в отличие от Каталины Арнел мне было известно, что денег по факту имеется не так уж и много — драконница упомянула банк «Вест-индской компании», и он действительно не был ни достаточно защищенным, ни респектабельным, зато именно он позволял по факту проводить не самые законные операции, и именно из него все средства шли на закупку реактивов, препаратов, оборудования, магических измерителей и всего прочего. Наука не самое прибыльное предприятие и подразумевает постоянное реинвестирование полученных средств, но… вот до этого сестра профессора Стентона додуматься, видимо, оказалась не способна.

— Достаточно, — очень тихо сказала я.- Ничего нового мы здесь не услышим, и в целом есть вещи, которые я не желала бы слышать вовсе.

Профессор Наруа кивнул, посерьезнев, и задал всего один вопрос:

— Куда данная… женщина, — он намеренно не произнес слово «леди», — тратила средства?

— Карточные долги, — вместо меня ответил кто-то за моей спиной.

От этого голоса вздрогнула я, и невольно отшатнулись мои домочадцы. Но появление лорда Арнела в тайном ходе, было не единственной новостью.

— Бель, симпотяшка, — из-за массивной фигуры дракона показалась не менее массивная морда находящегося в полуобороте генерала ОрКолина, — там эта дрянь, компаньонка императрицы, приволокла доктора Эньо к леди Энсан. Миссис МакАверт просила узнать, что ей делать.