продаж и я не настаивал на заключении официального контракта. Мы с Джимми росли вместе, это был его проект, и я решил, что этого достаточно». Переговоры завершились.

Тем временем, обновленные The Yardbirds выполнили обязательства Джона Пола Джонса и отработали в качестве студийных музыкантов на записи альбома Пи Джей Проби. Группа готовилась к вылету в Данию, и Роберт Плант подгадал момент, чтобы конфиденциально обсудить с Питером Грантом щепетильную ситуацию.

«Мистер Грант, у меня проблема, – сказал Роберт, – а точнее две. Дело в том, что я встречаюсь с сестрами». Он рассказал, что несколько лет назад познакомился с двумя англо-индийскими красотками недалеко от своего дома. Некоторое время он сожительствовал с Морин Уилсон, одновременно встречаясь с ее сестрой Ширли. «Одна из них забеременела от меня, но люблю я их одинаково. Как вы считаете, на ком из них я должен жениться?»

«Твою же мать! – воскликнул Грант. – На той, что забеременела, конечно».

Планы на свадьбу отложили до возвращения группы из Скандинавии. Нужно полностью сконцентрироваться на десяти предстоящих концертах, наработать крепкий репертуар и отточить умопомрачительное сценическое выступление. Грант, одновременно с организацией записи альбома, уже планировал тур по Штатам, по аналогии с недавними гастролями группы Джеффа Бека. Американское турне будет отличной возможностью для новых The Yardbirds заявить о себе. Поэтому все должно быть продумано до мелочей.

Сет-лист группы сложился сам собой. Все музыканты хорошо знали четыре классических блюзовых хита, нередко входящих в репертуар многих британских групп: «Train Kept a-Rollin’», «I Can’t Quit You, Baby» и «You Shook Me». Кроме того, они разучили более запоминающуюся версию «Dazed and Confused». Эта песня – гвоздь каждой программы The Yardbirds с 1967 года. Именно тогда группа выступила на одном концерте с ее автором, Джейком Холмсом, в нью-йоркском «The Village Gate».

Джим МакКарти объясняет: «Мне сразу понравилась эта песня. Меланхоличная, с классным нисходящим басовым рифом, с большим потенциалом для импровизаций Джимми». Сразу после концерта МакКарти поспешил в музыкальный магазин на Бликер-стрит, чтобы купить пластинку Джека Холмса и во что бы ни стало сделать кавер-версию этой песни.

Исполняя «Dazed and Confused», Джимми бодро пилил скрипичным смычком по струнам гитары, создавая эффект свистящих помех. Он настолько сроднился с этой песней, что теперь считал ее своей – песней, написанной Джимми Пейджем.

Он добавил в репертуар еще одну «собственную» песню – «How Many More Times», которая была подозрительно похожа на «How Many More Years» Хаулина Вулфа. Зато кавер-версия «Babe, I’m Gonna Leave You» с щедрым набором ярких вокальных трюков Роберта заставляла напрочь забыть об оригинале. Пожалуй, «Communication Breakdown» можно считать настоящей авторской песней Джимми Пейджа. Дополняя сет, музыканты по-новому интерпретировали несколько песен, которые Роберт исполнял с The Band of Joy и Obs-Tweedle: яркий соул-номер Гарнета Миммса 1964 года «As Long as I Have You», «I’ve Got to Move» Отиса Раша и зажигательную «Flames», известную по репертуару британской Elmer Gantry’s Velvet Opera.

Первые концерты The New Yardbirds в пригородах Копенгагена прошли со всей неловкостью первого свидания. Оборудование, взятое напрокат, работало из рук вон плохо, музыканты на сцене вели себя зажато, а публика оказалась сбита с толку. Новая группа звучала и выглядела совсем не как The Yardbirds. Царила нерешительность и неуверенность.

Участники группы странно смотрелись вместе, их сценические костюмы не сочетались друг с другом.

Наряд Джимми, наверное, смог бы поразить публику времен Людовика XIV: он надел белоснежную рубашку с манжетами и оборками и шелковые брюки в тон. Роберт же облачился в узкие джинсы и яркую рубашку из гофрированной ткани, концы которой завязывались узлом на талии. Их прически, каскад длинных, курчавых волос до плеч, напоминал кучевые облака. Джон Пол и Бонзо с уже традиционными для британцев стрижками в стиле «Битлз» выглядели скромнее, позволив фронтменам выделяться на их фоне.

«В Скандинавии мы были еще совсем зелеными. Самые первые дни группы, когда мы ходили друг за другом на цыпочках», – вспоминал Плант. Джимми стойко переносил заминки и системные сбои. «Мы очень волновались, ведь успели порепетировать вместе около 15 часов», – признавался он.

К счастью, неудачи продлились недолго. Музыканты сыгрались спустя четыре или пять выступлений. Песни обретали новую форму, а участники проникались доверием друг к другу. Если у Джимми еще были сомнения по поводу работоспособности Роберта, то они развеялись 12 сентября на концерте в парке развлечений Стокгольма. Посреди выступления у Роберта отключился микрофон, но, по словам Джимми, «зрители все еще могли слышать его голос на заднем плане поверх всей группы». У этого парня были просто потрясающие голосовые связки, а сам он все больше раскрепощался, находясь в центре внимания.

К окончанию тура, The Yardbirds адаптировались окончательно. Они предвосхищали действия друг друга и стали увереннее чувствовать себя на сцене. «Песни стали протяжнее, – говорил Джимми, – и стало понятно, что мы нашли удобный ритм». Концерты стали плавными и целостными. Питер Грант, впервые увидевший выступление группы, был полностью согласен с Джимми. «Между ними возникла химия. Магия была очевидна, хоть они и не всегда попадали в ноты».

А еще к их выступлениям прибавилась грубая и бескомпромиссная громкость. В этом плане новые The Yardbirds не делали никаких поблажек. Впоследствии «The Stockholm Daily News» напишут: «Они играли запредельно громко, до боли в ушах».

Джимми завораживала взаимосвязь настроения и контрастного звучания песен. Музыкальные решения, находящиеся на поверхности, позволяли передавать весь спектр чувств и эмоций, а управлять им можно просто регулируя громкость.

«Мне хотелось играть с жестким, тяжелым звуком», – заявлял Джимми. Но другая его сторона наслаждалась атмосферой традиционной фолк-музыки. Одной формой самовыражения была громкость и жесткость, другой – утонченное, разряженное, почти акустическое звучание. «Динамика – от шепота к грому, звуки, которые манят и дурманят одновременно», – объяснял он.

Звуки, которые манят и дурманят. Уже в этом туре он расслышал потенциал этой музыки, искусно лавирующей между тщательно выверенным равновесием и радикальными вспышками ярости. То была лишь первая проба пера. Теперь надо испытать возможности пленки.

[2]

В районе Барнс, на юге Лондона, группа зарезервировала студийное время в «Olympic Sound Studios». Сессии должны были начаться 27 сентября 1968 года, спустя всего пару недель после возвращения The Yardbirds из Швеции. Небольшой перерыв, чтобы немного отдышаться, привести дела в порядок и, наконец, записать свой дебютный альбом. Забавно, учитывая, что группа играла вместе чуть больше трех недель.

Репетиция в лодочном доме Джимми в Пангборне проходила расслаблено и несколько хаотично. Особенных приготовлений не требовалось, – концепция записи предполагала воссоздать концертное звучание группы. Участники чувствовали себя непринужденно, свои партии они уже знали блестяще. В репертуар прочно вошла «Dazed and Confused». Джон Пол Джонс вспоминал: