молодой человек примерно ее возраста. Он был столь же совершенным образцом мужской красоты, сколь и она женской. Он был одет в том же стиле, что и ее отец. Цвет его лица также был светлым, и его лицо сияло идеализмом здорового молодого мужчины.

Он заметил девушку и побежал к ней с криком заботы, протягивая руки. Она в замешательстве вскочила на ноги и отпрянула, покраснев, но, очевидно, не испытывая неудовольствия при его виде.

Казалось, он задавал ей множество вопросов, на которые она отвечала односложно. Наконец она подвела его к берегу ручья и, указав на то место, где подобрала безделушку, разразилась многословной речью. Очевидно, она рассказывала историю своей находки и поступка своего отца.

Молодой человек нетерпеливо опустился на колени и начал яростно копаться в мерцающем песке. Внезапно раздался резкий голос отца девушки.

Девушка виновато вздрогнула, тихо сказала что-то юноше и, ответив на зов отца, быстро побежала вверх по берегу. Молодой человек встал и некоторое время смотрел вслед девушке со смешанным выражением привязанности и гнева. Затем он спустился по берегу реки и исчез.

Хотя маленькая лощинка оставалась неподвижной на экране в течение некоторого времени после этого, больше никаких признаков жизни не проявлялось, и в конце концов она превратилась в едва различимые очертания.

Флекнер воспользовался этой паузой, чтобы вернуться к созданию луча более высокой мощности, и пока он работал, мы обсуждали значение сцены, свидетелями которой мы были.

Со своей стороны, я убедился, что профессор Флекнер был далек от истины, полагая, что его блуждающие лучи случайно попали в сокровищницу криминального треста, за которой мы так долго и напрасно охотились.

– Если бы мы не нашли ничего, кроме склада, полного сокровищ, который мы впервые увидели, я бы поверил, что вы, возможно, правы, – признал я. – Но когда я увидел весь этот большой канон, сделанный из чистого золота и драгоценных камней, я сразу понял, что криминальный фонд никогда не смог бы украсть достаточно богатства для этого, даже если бы их глава был фантастически сумасшедшим, чтобы превратить большую его часть в такие непригодные формы, как горы. Более того, в этой части света нет такого участка, где можно было бы спрятать такое огромное количество золота. Должно быть, он находится в каком-то отдаленном и сравнительно неисследованном районе Южного полярного континента, ставшем пригодным для жизни благодаря выходу вулканических паров. Там, по-видимому, сосредоточено большое природное месторождение золота и редких минералов.

– Я думаю, что вы отчасти правы, а отчасти ошибаетесь. – возразил Флекнер. – Я согласен с вами относительно вероятной удаленности этого региона. Я также согласен с вами в том, что горы и почва, которые мы видели – это природное явление. Но удаленность не является препятствием для человека в самолете. Теперь я думаю, что Чандлер говорил правду, когда сказал, что передал сокровище человеку еще более высокопоставленному, и что пожилой мужчина, которого мы видели на экране, отец поющей девушки, и есть этот человек. Я полагаю, что он обнаружил отдаленное племя привлекательных варваров в этой золотой долине, когда искал место для хранения своего сокровища. Там он проводит часть своего времени, окруженный богатством, о котором он и не мечтал, и добавляет к нему украденные миллионы из фонда. Конечно, он ненормальный. Но вы заметили, что большая масса золота была в виде слитков, а бриллианты и другие драгоценности хранились в контейнерах. Либо это часть богатства, которое он принес с собой, либо это что-то готовое к извлечению и использованию во внешнем мире. Подумайте о власти, которую дает такое богатство. Мы должны найти его и взять под контроль.

– Да, – согласился Пристли, к моему удивлению. – Мы должны найти его как можно скорее. Пришло время, профессор Флекнер, снова позвонить доктору Бонстеллу и узнать, опознали ли они уже этот язык и тогда не должно быть никаких трудностей в нахождении этого региона.

Казалось, он внезапно стал так же жадно одержим идеей сокровищ, как и сам Флекнер.

Флекнер согласился с этим предложением и позвонил Бонстеллу. У них была долгая конференция, в основном односложная со стороны Флекнера, из которой я понял, что глава лингвистического департамента Колумбийского университета не смог нам ничем помочь.

– Ни он, ни кто-либо другой на его кафедре ничего не могут из этого извлечь, – сообщил профессор после того, как повесил трубку. – Он прочитал мне длинную лекцию по истории и философии языка. Единственное значительное в том, что он сказал, заключается в том, что некоторые фундаментальные звуки в песне не могли быть воспроизведены никаким нормальным голосовым аппаратом, говорящим по-человечески. Тайна теперь кажется глубже, чем когда-либо.

Флекнер вернулся к своим генераторам, а Пристли, постояв мгновение в слепой рассеянности, пошел в свою комнату.

Я посидел несколько мгновений, мрачно размышляя о странности поведения Пристли. Затем, повинуясь внезапному порыву, я подошел к его двери. Она была слегка приоткрыта. У меня не было намерения подслушивать. Я хотел постучать, но в этот момент услышал его голос внутри. Он расхаживал по комнате и разговаривал сам с собой.

– Мое маленькое сокровище Тантала, – пробормотал он. – Бедная маленькая девочка, я… я должен найти ее! Я должен найти ее и спасти из этого золотого ада!

ГЛАВА XXIII. Обрывок странной истории

Только к середине следующего дня Флекнер завершил сборку своих дополнительных генераторных блоков и был готов опробовать их с надеждой, что теперь он сможет в какой-то мере преодолеть влияние главного тока и немного лучше контролировать изображение на экране этой таинственной долины.

Тем временем мы продолжали время от времени ловить ее смутные проблески, но уже не такие устойчивые и четкие, как та сцена на берегу реки. Мы также больше не слышали странную песню, хотя время от времени улавливали обрывки разговоров.

Пристли расхаживал в нетерпеливом беспокойстве, каждые несколько минут призывая Флекнера поторопиться с работой. Что касается меня, то новизна происходящего исчезла, и я обнаружил, что мои мысли блуждают в другом месте. Я размышлял о комфорте маленькой мисс Стимсон, спрятанной где-то в одиночной камере в этом большом здании. Я решил замолвить за нее словечко, когда, наконец, Флекнер закончил свою реконструкцию и присел на минутку отдохнуть, прежде чем опробовать ее.

– Вам не кажется, профессор, – рискнул я спросить, – что вы немного несправедливы к мисс Стимсон? Она пропускает самое интересное зрелище. Она участвовала во всей предварительной части наших экспериментов и, естественно, испытывает большое любопытство относительно того, что происходит сейчас. Какой вред она может причинить здесь, пока у нее нет связи с внешним миром?