есть пушка? – (Клеманс покачала головой.) – Тогда я захвачу свою. – Тео отодвинул стул и встал. – Ты действительно считаешь, что девушка может быть у Патриса?

– Это не лишено вероятности.

На железнодорожном вокзале Клеманс с Тео отошли в сторону, чтобы дать Викки возможность поздороваться с Джексонами. Флоранс, мать Беа, была хорошенькой женщиной с серо-голубыми глазами, бледной кожей, лицом сердечком и слегка тронутыми сединой светлыми вьющимися волосами, небрежно стянутыми на затылке. Однако волнение исказило ее привлекательные черты, а темно-красные круги под глазами говорили о том, что она выплакала целое море слез. Она судорожно цеплялась за руку мужа, словно боялась его отпустить.

Викки, с трудом сдерживая рыдания, бросилась тете на шею.

Клеманс смотрела на Флоранс, чувствуя к ней все более глубокую симпатию. Бедняжка. У нее, должно быть, сейчас настоящий ад в душе.

Джек, отец Беа, подошел к Викки.

– Ты в порядке? – обняв девушку, спросил он.

– Не совсем, – дрожащим голосом ответила Викки.

Бросив на племянницу сочувственный взгляд, Джек сжал ее руку.

– Послушай, – начал он уже более деловым тоном, – может, объяснишь, что, ради всего святого, тут у вас происходит?

– Это длинная история. Началась она с альбома для эскизов.

– Какое отношение к исчезновению моей дочери имеет альбом для эскизов?

Увидев, что внучка вот-вот разрыдается, Клеманс вышла вперед.

– Меня зовут Клеманс Петье, – расправив плечи, сказала она. – Я бабушка Викки. А это мой друг Тео Уиттакер.

– Боже мой! – Флоранс только сейчас заметила спутницу Викки и с любопытством уставилась на нее. – Так вы мать Виктора?

– Да. Я его мать.

Джек поздоровался и пожал руку Тео. Флоранс, которая не сводила глаз с красивой пожилой дамы, открыла рот, чтобы что-то сказать, но, не выдержав, разрыдалась, и муж поспешил обнять ее за плечи.

– Моя дорогая, у нас у всех сейчас нервы на пределе, – сказала Клеманс и после короткой паузы спросила: – А мать Викки… Элиза… приедет?

На ее вопрос поспешил ответить Джек:

– Точно не знаем. Мы ей звонили, однако ее не было дома. Мы передали сообщение для Элизы ее мужу Анри.

Клеманс промолчала. С одной стороны, она мечтала познакомиться с Элизой, женщиной, которая любила Виктора, но с другой – боялась этой встречи, ее мучили стыд и угрызения совести. Что она обо мне подумает? Какая нормальная мать бросит вот так своего младенца и потом даже не попытается его увидеть?

Глава 28

Викки

Бабушка расцеловала внучку в обе щеки, а потом еще раз.

– Викки, мне нужно идти. Ужасно не хочется с тобой расставаться, но моя мать осталась дома совсем одна. Она… – Клеманс смущенно покраснела, словно сказала нечто такое, чего не следовало.

– Ой! – удивилась Викки. – А я и не знала, что она живет с вами в горах.

Клеманс неуверенно улыбнулась:

– Прости. Я пыталась оградить свою мать от… ну… от лишних… – (Конец фразы повис в воздухе, и Викки нахмурилась. Интересно, что имела в виду бабушка?) – В любом случае ей уже девяносто два года, и я должна удостовериться, что с ней все в порядке.

– Ну конечно.

– В следующий раз я непременно познакомлю тебя с Мадлен, – поспешно произнесла Клеманс, которой не терпелось закрыть тему. – Не волнуйся. Я скоро вернусь. А пока с тобой будут Джексоны, ну и Тео, естественно, тоже. Да и Этта всегда к твоим услугам, если тебе вдруг понадобится помощь. Очень скоро к тебе приставят охрану, и тогда сразу станет легче. Но только, ради бога, не вздумай действовать в одиночку!

Викки тяжело сглотнула и печально проводила глазами идущую к своему джипу Клеманс. С ее уходом внезапно исчезло ощущение спокойствия и надежности. Похоже, у бабушки было даже больше секретов, чем поначалу казалось. Впрочем, если Элиза действительно приедет в Марокко, то, возможно, сумеет узнать гораздо больше о бабушкином прошлом, чем удалось ей, Викки.

Но как отреагирует Элиза на все, что случилось? И сможет ли она понять дочь? Викки сейчас остро нуждалась в матери, хотя и не сомневалась, что ее приезд приведет к новым ссорам.

Пока Флоранс с мужем заселялись в отель, один из старейших в Марракеше, Викки с Тео должны были съездить в полицейский участок в Новом городе, где их ждал офицер Алами, знакомый Тео. А после беседы с Алами они планировали встретиться с Джексонами. Полицейские по-прежнему продолжали обшаривать высокогорье, и утром к поисковой партии собирались присоединиться родители Беа, чтобы показать местным жителям привезенные с собой фотографии дочери. Викки уже объяснила, что в тот день было надето на Беа. Терзаемая страхом за кузину, да и за себя тоже, Викки тщетно пыталась унять дрожь в руках. Ну и когда это закончится?! Здесь, в Марокко, все казалось настолько безысходным, что она мечтала поскорее увидеть Лондон и Францию.

Когда они ехали в полицейский участок, на улицах, как всегда, царило оживление: ревели мотоциклы, трезвонили велосипедные звонки, люди покупали и продавали или просто били баклуши. Элиза наверняка назвала бы это дуракавалянием, а Викки – приятным времяпрепровождением, хотя, положа руку на сердце, она больше походила на мать, чем хотелось бы. Элиза относилась к числу тех людей, кто не умел сидеть сложа руки, и Викки была точно такой же. И когда она увидела тетю Флоранс, то почувствовала острую тоску по матери, которая в кризисных ситуациях всегда действовала смело и решительно.

В полицейском участке Викки с Тео провели в унылую комнату с высоким потолком, где, несмотря на лениво вращающийся вентилятор, воздух был жарким и спертым. Сигаретный дым и вонь из сточной канавы под открытым окном отнюдь не улучшали ситуации. Викки вытерла потный лоб ребром ладони и замерла, когда в комнату вошел высокий худой полицейский. Он коротко кивнул Тео, отодвинул свой стул, предложил пришедшим сесть и сел сам, вытянув вперед длинные ноги. Средних лет, суровый на вид, с кустистыми черными бровями, выдающимся носом и практически лысый. Обратившись к Викки на французском языке с мягким марокканским акцентом, он представился как офицер Алами и попросил ее описать все, что она видела в ночь убийства Джимми.

Викки было крайне неловко признаваться в том, что Беа украла альбом для эскизов, и объяснять, почему они глухой ночью оказались в чужом саду. Все это звучало настолько глупо, что она невольно залилась краской стыда. Полицейский слушал внимательно, не перебивая, но, когда ей пришлось рассказать о том, свидетелями чему они стали в саду, у нее перехватило дыхание, а на глаза навернулись слезы.

– В том саду… я… ну… мы с моей кузиной… –