– Смотришь?

– Нет.

– Иди сюда.

– Зачем?

– Просто… иди сюда.

Я подхожу. Подобрав один из мячей, она дает его мне.

– Помнишь, как бросать?

М-да. Смотрю на мяч так, будто никогда не держал его в руках.

– Не очень.

– Дерек, когда ты был маленький, твой папа играл с тобой в футбол?

– Некогда ему было, он нашу страну защищал, – отвечаю я полуправдой. Он почти все время защищал нашу страну, но успел научить меня, как обращаться с мячом. Мне было года три, когда он показал мне, как бить по мячу. А когда мне было восемь, я постоянно приставал к родителям, чтобы поиграли со мной в футбол, лишь бы только отрабатывать красивые крученые мячи. С тех пор я был с мячом постоянно и только и ждал, чтобы кто-нибудь согласился пойти со мной на поле, где можно было потренироваться.

Хочу отдать ей мяч, но она вкладывает его обратно мне в руки.

– Ты правша или левша?

– Правша.

Уложив мои ладони на мяч, она объясняет, как бросать.

– Основной принцип – дай ему скатиться с пальцев. Уверена, ты как попробуешь, сразу все вспомнишь.

Делая вид, что впервые держу мяч в руках, я еле сдерживаю улыбку, пока она дает мне чрезвычайно подробный инструктаж.

– Если ты такой специалист по ударам, – говорю я, – почему ты тогда не квотербек?

– Я не умею бросать так далеко и так метко, как Лэндон. – Она смеется и пожимает плечами. – У некоторых ребят удары сами собой получаются. Лэндон – самородок.

– Уверен, есть куча парней получше него.

– Не встречала ни одного, по крайней мере в нашем дивизионе. Его отец был профессиональным игроком.

Послушать, как Эштин говорит о таланте Лэндона, так можно подумать, что тот просто сверхъестественный квотербек. Мне уже почти захотелось показать, на что способен я. Почти. Она отбегает подальше.

– Давай, бросай!

Мне нелегко сделать так, чтобы удар показался неуклюжим, будто я потерял навык, но вроде что-то получается. Мяч проносится в воздухе и шлепается о землю. Цель остается далеко в стороне.

– Дерек, это никуда не годится.

– Знаю. Я играл довольно средне.

– Попробуй еще, – настаивает она. – Не забудь при броске дать мячу скатиться с пальцев.

Я снова выполняю бросок, и теперь мяч оказывается в пределах десяти ярдов от нее, но по-прежнему вне досягаемости.

– Ты уверен, что родился в Америке? По тому, как ты кидаешь мяч, этого не скажешь.

– Ну, наверное, не каждому дано быть, как Лэндон, повелитель всех квотербеков.

Она собирает мячи.

– На сегодня урок окончен. А если завидуешь Лэндону, то так и скажи – ничего постыдного в этом нет.

– Я ему не завидую.

Да мне бы малость потренироваться, и уверен, что смогу его переплюнуть.

Эштин старается не прыснуть со смеху.

– Да-а, конечно.

– Что тебе нравится в игре?

– Сейчас объясню. Для меня это больше, чем игра. Когда что-то любишь так, как я люблю футбол, у тебя это внутри, – прижав руки к груди, говорит она. – Тебе когда-нибудь нравилось что-то делать так, что это овладевало тобой?

– Очень давно.

– Вот что для меня футбол. Моя страсть, моя жизнь… моя отдушина. Когда я играю, забываю обо всех жизненных неприятностях. А когда мы выигрываем… – Она опускает глаза, будто стесняется того, что собирается сказать. – Знаю, это прозвучит глупо, но когда мы выигрываем, я начинаю верить в чудеса.

– Хм, в чудеса?

Она кивает.

– Я же сказала, что это глупо.

– Ничего не глупо. Наверное, надеяться лучше, чем сдаться, смирившись с жизненными неприятностями.

Мы уже двигаемся в сторону своего участка, когда Сильвия машет нам рукой.

– Идите к нам! У нас полно еды. Ирв, принеси им по стулу.

Мы с Эштин направляемся к их столику, Ирв делает то, о чем просили, а Сильвия достает продукты.

– Нам неудобно, что мы прервали ваш ужин, – говорит Эштин, глаз не сводя с курицы с рисом, словно с изысканного блюда. Она очень устала, но при виде еды у нее появляется блеск в глазах.

– Спасибо, мэм. – Я сажусь.

Пока мы едим, говорит в основном Сильвия. Рассказывает, как они с Ирвином познакомились молодыми и что у них четверо детей. Один врач, другой юрист, третий фармацевт.

– Понятия не имею, чем, черт побери, занимается наш сын Джерри, – говорит Ирв.

Сильвия касается его плеча.

– Не говори «черт» при этих милых ребятах.

Пробормотав извинения, Ирв принимается за еду. Мы с Эштин тоже едим. Курица мягкая, аппетитно приправленная. Рис тоже невероятно вкусный. Сто лет не ел домашней пищи. Эштин, видимо, испытывает те же ощущения – она уже покончила с курицей и теперь доедает рис.

– Сколько вы уже встречаетесь? – спрашивает Сильвия.

– Мы не встречаемся, – отвечаю я.

– Почему?

Эштин поднимает глаза от тарелки.

– Потому что ему нравятся только дурочки, готовые завести интрижку на одну ночь.

– А ей нравятся только футболисты, – говорю я ей в пику.

Сильвия наклоняет голову, словно критикует мое отношение к девушкам, а Ирв смотрит одобрительно.

– Не стоит упускать девушку твоей мечты, – говорит Сильвия. – Ирв, объясни ему, почему это так. – Ирв занят едой и не собирается прерываться. – Ирв!

В конце концов он откладывает вилку.

– Ну что?

– Ты надел слуховой аппарат? – интересуется Сильвия. Он кивает, и она повторяет чуть громче. – Расскажи Дереку, почему ему не стоит упускать девушку своей мечты!

Ирвин подносит к губам руку Сильвии и нежно целует.

– Впервые я увидел Сильвию, когда меня наняли маляром к ним в дом. У нее был бойфренд, за которого она собиралась выйти замуж, но я, как только увидел ее, понял, что она моя. Ей, конечно, не полагалось разговаривать с рабочим, но она смотрела, как я крашу, и болтала со мной, пока я трудился. Я влюбился, как сумасшедший, и знал, что это девушка моей мечты. – Замолчав, он влюбленно смотрит на Сильвию. – И когда пришло время красить комнату Сильвии, я написал на стене: «Выходи за меня». – Он смеется. – Она и свой ответ тоже написала на стене, чтобы я прочитал на следующий день.

– И что? – спрашивает Эштин, буквально захваченная их историей, похожей на сказку.

– Конечно, она сказала «да» – ведь они поженились, – замечаю я.