Смирнова не сразу поняла, что осталась в комнате одна. Слишком разные, но одинаково сильные чувства переполняли ее. Вначале на смену величайшему возбуждению пришло столь же ужасающее разочарование. Оно болезненно до слез скрутило низ живота, вырывая изо рта вой раненой волчицы. Сдавило тело бетонной плитой, а после оставило ее потерянную и оглушенную.

Яркий всплеск эмоций захлестнул с головой, будто вода, и точно так же быстро схлынул, забрав все с собой. Превратив Олесю в пустую оболочку. Казалось, Вячеслав и вправду высосал ее до конца и бросил как ненужную коробочку из-под сока.

Олеся зажмурилась. Глаза жгло, как если бы в них бросили песка. Думать не хотелось, но мысли лезли в голову. Слова Вячеслава набатом стучали в голове, заставляя размышлять.

Орлов не человек.

Аластор.

Хищник.

Питается человеческими эманациями.

Питается ею.

Со странным безразличием Олеся восприняла факт, что стала пищей для чудовища. Сосудом с важным для жизни эликсиром, а по совместительству его игрушкой, развлечением. Сам собой возник вопрос: что есть в ее эмоциях, из-за чего жертвой Вячеслава стала именно она? Но также быстро обесценился и забылся, потерявшись под тонной безразличия. Все равно она не знала на него ответ, а единственное существо, которое могло пролить свет, говорить отказалось.

Олеся с трудом поднялась. Тело ныло и скрипело, словно жалуясь хозяйке на плохое к себе отношение. Едва шевеля руками, она вернула бюстгальтер на место, одернула юбку. Блузку застегнуть полностью не сумела, кое-как просунув в петли две средние, пошаркала к двери. Однако пришлось остановиться и снять истерзанные колготки. Орлов не постеснялся, разрезал до самых лодыжек. Дальнейший путь она помнила плохо. Просто в один момент, словно бы очнулась ото сна и увидела перед собой включенный экран компьютера. Правая кисть судорожно стискивала мышку, левая — чистый лист бумаги. Олеся вздрогнула и разжала пальцы, ладони тут же закололо. Зашипев от боли, она принялась растирать затекшие конечности и только тогда поняла, что в общем кабинете, кроме нее, больше никого нет. Взгляд метнулся к часам — почти десять, рабочий день давно закончился. Девицы разошлись по домам, и только она продолжала изображать памятник самой себе.

Зазвонил телефон. Олеся взглянула на номер — незнакомый. Интуиция подсказывала, ничего хорошего она не услышит, но Смирнова все равно приняла вызов.

— Я вас слушаю.

Звонивший молчал.

— Говорите, я вас слушаю, — взволнованно повторила она. — Кто звонит?

— Олеся Александровна Смирнова? — наконец, произнес дребезжащий мужской голос.

— Да, я Олеся Александровна. Что вы хотели?

— Простите за поздний звонок, — принялся извиняться незнакомец. — Однако, причина веская. Кстати, забыл представиться, Рогозин Константин Викторович, руководитель пансионата «Дубки».

— Что вам нужно?

— Понимаете, тут такое дело, — начал юлить Рогозин. — Ваш номер телефона отмечен как дополнительный в анкете Смирновой Галины Кирилловны. Это ваша родственница?

— Да. Она моя родственница.

По коже вдруг пошел холодок. Олеся сглотнула и, стиснув телефон, спросила:

— Что-то случилось?

— Можно и так сказать, — Константин Викторович на мгновение замолчал. — Это не наша обязанность, но раз уж такое произошло на территории нашего пансионата, то вот приходится мне сообщать. Сразу оговорюсь, случившееся не наша вина. Сердечные заболевания не наш профиль. Мы занимаемся лишь проблемами души, так сказать. Тревоги там, депрессии, фобии опять же разнообразные. Вашу родственницу устроил наш спонсор, мы не вправе ему отказать. Да никто и не мог предположить, что такая молодая, привлекательная, цветущая женщина… эх. Безобразное пятно на репутации…

— Да говорите уже, хватит темнить! — взорвалась Смирнова. — Что с Галкой?!

Рогозин запнулся на слове, замялся, прокашлялся и, в конце концов, ответил:

— Ваша родственница скончалась несколько часов назад. Врачи констатировали сердечный приступ.

* * *

Отступление четвертое. Несколько часов назад…

Пузырьки кислорода приятно пощипывали кожу. Тихонько бурлила вода, нежно массажируя расслабленное тело. Голова лежала на удобном подголовнике, позволяя без напряжения откинуться на спинку ванны и дремать. Крупинки песочных часов едва прикрыли дно, говоря о том, что еще минут двадцать Галина могла без стеснения блаженствовать. Чем и занималась.

Впервые за последние несколько недель Галя чувствовала себя спокойно. Эмоции поутихли, и она, наконец, смогла здраво посмотреть на происходящее. И принять решение. Пусть многим оно показалось бы ошибочным, поспешным, шокирующим, но это был ее выбор. Ее право. И никто другой не в силах изменить его. Даже тот, ради кого она отважилась на этот шаг.

— Слава. Славка. Славик, — Галина покатала на языке имя любимого. — Вячеслав…

Улыбка мимолетно тронула губы, грудь защемило от пронзительной нежности. И лишь сердце болезненно сжалось от тоски, напоминая, что счастье не вечно. Что иногда от правильного решения зависела жизнь дорого человека.

Галина глубоко вздохнула и закрыла глаза. А потом и вовсе нырнула под воду, чтобы хоть ненадолго забыть о том, что узнала совсем недавно. Но воздух кончился слишком быстро, заставив ее подняться и снова погрузиться в воспоминания.

Вячеслав приехал вчера вечером, когда она уже успела раздеться и лечь в кровать. Орлов выглядел бледным и усталым. На расспросы отвечать не хотел, и лишь когда она пригрозила выставить его за дверь, признался. Сегодня их последняя встреча. В тот момент Гале показалось, что упало солнце. Перед глазами потемнело, и если бы не ладонь Славы, она позорно рухнула на пол.

— Почему? — заикаясь, спросила Галина.

Вячеслав молчал и с грустью смотрел на нее.

— Почему? — повторила она вопрос.

— Ты бесценна, — заговорил Вячеслав. — Ты прекрасна, будто райский цветок. Ты как глоток жизни, как глоток воздуха. Я готов часами быть подле тебя, вдыхать твой аромат, пить твое дыхание, стать твоей тенью. Но…

Галя замерла, боясь услышать это самое «но».

— Но я больше не могу дышать тобой. Не имею права.

Вячеслав окинул ее тоскливым взглядом, будто прощаясь навсегда, потом поцеловал в лоб и пошел к двери.

— Я не понимаю! — чувствуя, как по лицу потекли слезы, закричала Галина. — Почему ты не можешь быть со мной? Я умру без тебя!

Орлов замер, резко развернулся и с болью в голосе произнес.

— Ты ничего не знаешь. Ты просто ничего не знаешь.

— Так, расскажи, — в мгновение ока Галина оказалась рядом. — Пожалуйста.

Вячеслав с нежностью провел кончиками пальцев по ее щеке. Галина тихонько застонала и зажмурилась.