Летающая ладонь тем временем распустила Олесе хвост и принялась массажировать голову, предварительно втянув в подушечки угрожающие когти. Совсем как кошка.

— Те, кто по какой-то причине отказывались от собственной сущности, вскоре жалели о принятом решении, да было поздно, — Орлов презрительно усмехнулся. — Да, были и такие индивиды, кто до конца своей жалкой жизни пытался оставаться человеком. Весьма короткой жизни, я вам скажу, Олеся Александровна. Ну да ладно, не будем сейчас об этих неудачниках. Поговорим о лучших представителях моего племени.

Смирнова вслушивалась в слова Вячеслава, даже не пытаясь их осмысливать, лишь пропускала их сквозь себя, шестым чувством зная, что потом обязательно воссоздаст в памяти каждую фразу, каждую интонацию. Она воспринимала его речь, словно мелодию. Необычную, яркую, сочную и невообразимо прекрасную. Ее хотелось слушать, опустив веки, полностью погружаясь в мир создателя.

— Кто-то называл нас вампирами, пьющими не только кровь, но и энергию. Другие именовали демонами-обольстителями, инкубами. Третьи — оборотнями, четвертые — бесами. А кто и просто нечистью, чудовищами, монстрами. Совсем как вы недавно.

Орлов рассмеялся.

— Да как нас только не называли! Глупцы! Хотя, если вдуматься, каждый из них был по-своему прав, пусть и не до конца.

Олеся качалась на волнах удовольствия. Ладонь в ее волосах творила чудеса. Мягко надавливала на кожу, сжимала виски, аккуратно тянула за пряди. Заставляла в истоме закатывать глаза.

— Мы вобрали лучшее из арсенала представителей этих фантастических и, да, Олеся Александровна, несуществующих рас. От вампиров мы получили улучшенную, чем у людей регенерацию и более долгую жизнь. От инкубов взяли привлекательность, способность обольщать, манипулировать сознанием, использовать собственное тело как наркотик. Оборотни подарили нам возможность перевоплощаться, бесы — умение становиться невидимыми, ну и маленьких подружек, естественно.

Вячеслав на мгновение замолчал, давая Олесе время переварить услышанное, но ей это было не нужно. Только бы слушать прекрасную мелодию его голоса.

— Хотя, если быть точным, — возобновил он рассказ. — Это наши разнообразные умения породили всех этих выдуманных персонажей. Вот так-то, Олеся Александровна.

Волшебная ладонь оставила голову Смирновой и, легонько дотрагиваясь до кожи, стала спускаться вниз по шее к груди. Наткнувшись на ткань блузки, принялась бережно расстегивать пуговки.

— Сами себя мы зовем — аласторы. Хищники. И как все хищники питаемся живыми организмами. Вами — людьми. Вашими чувствами, эмоциями, желаниями, стремлениями, мечтами, чаяниями. У каждого из нас свой напиток жизни.

Я — еда. Мысль мелькнула и пропала, изгнанная нежными прикосновениями, так и не донеся до сознания свою ценность.

Маленькая помощница распахнула полы блузки и добралась до бюстгальтера. Уверенными движениями стянула лямочки, высвобождая, наконец, ноющие от нетерпения груди.

— У меня тоже есть свой любимый букет, — наблюдая за действиями летающей ладони, проговорил Вячеслав. — Немного страха, ложечка переживаний, капелька сумасшествия, щепотка боли и бесконечный океан похоти.

Он с чувством облизнул свои губы, будто и вправду пил этот невероятный коктейль прямо сейчас.

— Божественно вкусно!

Олеся жадно втягивала носом воздух. Воздух сладкий, медовый, пропитанный молекулами страсти. С каждым вздохом ее тело все больше наполнялось желанием, пылало от нарастающего возбуждения. Помощница не медлила, наигравшись вдоволь с сосками, отправилась осваивать новую территорию.

— Правда, есть одно но, Олеся Александровна, — чуть погодя добавил Орлов. — Без этой пищи мы умираем. Очень быстро. Разлагаемся заживо, до последней секунды ощущая все прелести гниющего тела.

Он поднялся с кресла и подошел ближе. Летающая ладонь, словно дрессированная собачонка, метнулась к хозяину и исчезла, растворившись в воздухе. Впрочем, больше она уже была не нужна. Сам Вячеслав решил подарить Олесе наслаждение, итак, дрожащей от восторга.

— Мне не повезло, — укладывая ее на спину, говорил он. — Я полукровка. Сын аластора и человеческой женщины.

Вытянув указательный палец вверх, Орлов любовно оглядел выросший в один момент длинный коготь и, аккуратно приподняв ей юбку, принялся распарывать колготки.

— Отец был слишком молод и неопытен, когда повстречал мою мать. Ну и увлекся, не сумел проконтролировать семя. Появился я. Маленькое страшилище.

Он грустно улыбнулся.

— Когда отец впервые увидел меня, он решил, что ради своего сына должен стать человеком. Да, вы не ослышались, Олеся Александровна. Мой отец — один из тех безумцев, что ради идеи отказались от свой сущности.

Смирнова слушала плохо, просто не могла сосредоточиться на речи Вячеслава. Лишь только на его действиях. Распоров капрон, он убрал коготь, в ход пошли пальцы. Отогнув край трусиков, Орлов без сопротивления проник в ее самое сокровенное место и принялся там хозяйничать.

— За кратковременное счастье жить, как все он заплатил сполна — сгнил в расцвете лет и способностей, оставив нас с матерью одних. Беззащитных, не знающих что делать с открывающимися у меня способностями, — ритмично вбивая в нее пальцы, вещал он. — Но, да ладно, не беспокойтесь, Олеся Александровна. Нашлись учители, помогли. Рассказали, как стать полноценным.

Олеся плавилась от наслаждения. Умирала и вновь возрождалась с новым вздохом, новым биением сердца пододвигаясь к желанной вершине. Но она, словно мираж в пустыне лишь дразнила своей близостью, каждый раз оказываясь еще дальше.

— И, знаете, Олеся Александровна, я не повторю его ошибку. Не откажусь от себя. Никогда.

Но Олеся уже ничего не слышала, полностью отдавшись ощущениям. Еще крохотный шажок, и она будет у цели. Чуть-чуть, один толчок, и унесется на небеса. Но вот Вячеслав перестал двигать рукой, резко поднялся и, наклонившись к ее лицу, прорычал:

— Совсем скоро вы зададитесь вопросом, почему я выбрал именно вас, — его голос сочился непонятной злобой. — Так вот, Олеся Александровна, ответ на него вам знать пока не нужно.

Затем он также стремительно отодвинулся и уже спокойно произнес:

— А теперь вы свободны, дорогая. Пойдите, приведите себя в порядок. Голос я вам возвратил.

Потом Орлов развернулся и не спеша покинул комнату отдыха, оставив ее одну.

Олеся так и лежала на банкетке, бездумно глядя на потолок, но, не видя, не воспринимая того, что находилось перед глазами. Силы пропали, желания встать не было. Как будто она умерла по-настоящему. Остановила дыхание и перестала мучиться. Но грудь по-прежнему продолжала вздыматься, легкие наполнялись кислородом, сердце качало кровь, совершенно не обращая внимания на переживания хозяйки.