А. И. Покрышкин вспоминал: «Мы еще до войны, по опыту воздушных схваток с японскими летчиками в Монголии, с фашистами в небе Испании, знали: молодежь теряется в первом бою. И все же, по-видимому, не все сделали для того, чтобы первая встреча с противником прошла более или менее успешно.

Говоря современными терминами, не моделировали характер летчика, манеру его поведения в настоящем бою. И, наверное, зря. Конечно, реальный бой вскрывает многое. Но познавать себя, готовить к решающей схватке надо задолго до нее. По-видимому, не хватило многого для выполнения незыблемого армейского правила — учить тому, что необходимо на войне. Думается, недостаточно внимания уделяли формированию истинно бойцовских качеств: хладнокровия и осмотрительности, дерзости и разумной оценки обстановки, сметки и инициативы. Мешали ковать эти качества парадность, боязнь даже разумного риска в мирной учебе, зачастую шаблонное представление о будущем бое. Мешала и излишняя самоуверенность в успехе каждого боя, каждого вылета по принципу: «Раз это мы — значит, победим!» Это приводило вольно или невольно к недооценке противника, что всегда опасно».

Мнение противника подтверждают эти слова: «В 1941 г. у русских еще не было системы управления истребителями по радио с земли. Кроме того, похоже, что в воздухе командир руководил своей группой посредством визуальных сигналов, поскольку радиообмена между самолетами тогда также еще не наблюдалось. Из-за больших потерь советские истребители скоро прекратили вылеты звеньями по три и перешли к строю из четырех самолетов, причем группа летела в тесном строю, в котором не просматривалась какая-либо разумная организация. Группы советских истребителей можно было идентифицировать с большого расстояния благодаря характерной неправильности строя.

На раннем этапе в воздушном бою русские становились в оборонительный круг, из которого осуществляли короткие и бессистемные атаки, используя лучшую маневренность своих самолетов и возможность выполнять крутые виражи. В тесном строю истребители обычно летели на разных высотах. Возвратились с задания таким же нерегулярным и постоянно колеблющимся строем, как и во время подхода к цели».

«В бою советские истребители часто игнорировали даже самые примитивные правила; «теряли головы» вскоре после начала схватки и дальше реагировали так неумно, что сбить их не составляло труда. Они предпочитали пикировать к самой земле и отрываться от противника над собственной территорией».

Таким образом, асы люфтваффе, признававшиеся после войны, что в 1941 г. воевать с русскими было легко, были искренни. Они ничуть не приукрасили то положение, которое сложилось в небе над Россией начиная с 22 июня.

Медаль Нестерова, учрежденная Указом Президента Российской Федерации № 442 от 2 марта 1994 г.

Могила летчика П. Н. Нестерова на Лукьяновском кладбище в Киеве

Биплан «Ньюпор-23» Евграфа Крутеня

Истребитель «Сопвич Снайп» (1-й дивизион Славяно-британского авиакорпуса). На этом самолете в катастрофе 21 июля 1919 г. погиб A.A. Козаков

Самолет «Ансальдо» (А-1) А. Д. Ширинкина

Герой Гражданской войны летчик Я. Н. Моисеев

Один из не менее известных русских летчиков — К. К. Арцеулов

Знаменитый «Красный барон» Манфред фон Рихтгофен

Эрнст Удет — самый результативный ас германской авиации в Первой мировой войне

Герман Геринг во время Первой мировой войны

Э. Удет, А. Галланд, В. Мельдерс в 1940 г.

Генерал-полковник В. фон Рихтгофен в группе офицеров-летчиков при обсуждении обстановки на Украине

Гюнтер Лютцов

Герхард Баркхорн

Ханс Бейссвенгер

Ханс Иоахим Марсель