— Но… Зачем ты тогда позвал меня на благотворительный вечер? - не укладывает в моей голове, пока не замечаю его открытый многозначительный взгляд.

Он решил, что у меня есть чувства.

Где я ошиблась и что такого сделала, что дала парню надежду думать, будто испытываю к нему глубокие настоящие чувства? Это моя вина?

— Вот. - Пока я нахожусь в полном душевном раздрае, Ши сует руку во внутренний карман пиджака и достает оттуда бархатную бирюзовую коробочку от «Тиффани». - Вчера я собирался сделать тебе предложение и, когда К’Рэйг накинулся на меня с обвинениями, сказал ему об этом. Сказал, что люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой. Что ты единственная женщина, которая… по-настоящему так много для меня значит. Но он… меня опередил. Как, Марго? Вы же ненавидели друг друга?!

За все время, что я его знаю, Ши впервые позволяет себе повысить голос.

И мне невыносимо больно осознавать, что у меня нет ответа на этот вопрос.

Я ведь Корягу терпеть не могла, и это было абсолютно искренне. Ведь с тех пор, как этот лунник появился на пороге моего дома, все пошло коту под хвост. Я вообще перестала контролировать свою жизнь!

— Когда мы познакомились, - слышу приглушенный голос Ши и, когда поднимаю голову, он уже стоит очень близко, почти впритык, но не предпринимает попыток притронуться, - ты была такая красивая. Независимая, гордая, умная. Ты смотрела на меня без благоговения, как будто тебе было плевать, что мои часы дороже чем все, во что ты одета. А я смотрел на тебя и думал, что это я - нищеброд рядом с королевой. Я просто… потерял голову.

— Ши, не надо, пожалуйста.

Мне, как маленькой, хочется закрыть уши и не слышать этих признаний.

Потому что они искренние. Я это как будто мозжечком чувствую, несмотря на его чудовищный обман. И хоть я никогда ничего ему не обещала и с самого начала наших «отношений» четко обозначила свою позицию в обозримом будущем оставаться свободной, чувство вины все равно сжирает меня изнури.

— Ши, с самого начала все это… - Не могу подобрать правильное слово. - Я не должна была. Это моя вина. Я не прошу тебя простить меня, но не думай того, чего нет - мы с Корягой…

Ши все-таки делает шаг ближе, и его лицо становится хмурым.

— Я не хочу слышать никакое «мы», Марго. Не важно какие ты найдешь отговорки - я не отдам тебя ему.

— Я не вещь, чтобы принадлежать кому-то против своей воле. - Начинаю немного злиться, поэтому тут же осаждаю себя. Не надо. Не с ним. Во всей этой истории Ши - самая пострадавшая сторона, хотя он вряд ли был бы в восторге, если бы мог сейчас читать мои мысли.

— Ты никогда не была для меня вещью. - Ши снова мрачнеет и отодвигается. - Но мне очень хреново от того, что из нас двоих именно меня ты обвинила в попытке тобой манипулировать. Хотя, конечно, - Ши окидывает меня выразительный взглядом, - со мной ты никогда так шикарно не выглядела. Или, наверное, правильнее будет сказать «для меня»?

Я понимаю куда он клонит, и на эти справедливые замечания мне опять нечего ответить.

Так и стою посреди темного переулка, долго-долго, даже когда машина Ши скрывается из виду, и даже толстая шаль не спасает от промозглого ветра. И от плохих мыслей.

Марго не вернулась ночевать.

Я прождал ее до позднего полуночи, потому что ее последнее СМС было около семи вечера - и в нем она написала, что они с малышами хорошо провели время и едут домой. Между строк прочитал, что моя несгибаемая женщина все-так устала и не стал ее беспокоить вопросами. Но когда ни в десять, ни в одиннадцать она не написала ни буквы, ни слова о том, когда вернется, я понял, что мой план снова дал трещину. То есть, она всегда в нем была, до поры до времени прикрытая фиговым листком.

И трещина эта называется «Женщина с сильным характером».

Как бы странно это ни звучало, но я полюбил ее за острый язык и свободу воли, но, когда в полночь стало ясно, что Марго не вернется ночевать, за эти же качества мне хочется перегнуть ее через колено и как следует всыпать. На мое сообщение она тоже не отвечает, и только потому, что с ней вышколенный водитель с десятью годами спецназа за плечами, я еще не поднял на уши всю столицу. Все эти «желтые листки» с огромной радостью раздули бы новость о нашем первом семейном скандале.

— Я понял, - говорю в трубку, когда водитель Марго «отзванивается» с сухим отчетом. - Держи меня в курсе, Дмитрий.

— Да, господин Шад’Фар.

И так я знаю, что Марго выходила и встречалась с Ш’Иреном. Они поговорили минут десять, потом он уехал, но домой Марго вернулась только спустя полчаса. Значит, разговор был не из приятных. Но это не удивительно - я предполагал, что после всего случившегося племенник не засунет нос в нору. И не будет сидеть сложа руки. Я, черт подери, сам вырастил этого пацана, я сделал из него мужчину, который не привык сдаваться. Но, как бы сильно не тешила мое эго мысль, что со своим «отцовским долгом» я справился, мысль о том, что Марго все еще не до конца в моей власти, вызывает желание пустить кому-то кровь.

А мозгодробительная мигрень только подстегивает эту потребность.

Уже глубоко после полуночи я отправляю Марго сообщение с пожеланиями спокойной ночи, и это без преувеличения первый раз в жизни, когда то, что я пишу, абсолютно не совпадает с тем, что думаю.

Попытки хоть немного поспать тоже проваливаются к чертям. Я выпиваю столько таблеток, что перестаю чувствовать собственные пальцы, когда сгибаю их в кулаки, но моей головной боли на это наплевать.

Утром, около семи, так и не получив ответа от Марго, снова пишу ей первым - желаю доброго утра, интересуюсь, как спалось, и говорю, что у нас заказана фотосессия для журнала в два часа дня, и что если она не будет на ней присутствовать, это может вызвать ненужные вопросы.

Еду в офис, изредка поглядывая на телефон. Все так же нет ответа, хотя сообщения она получает и просматривает.

Но на всем этом мои проблемы не заканчиваются, потому что стоит мне переступить порог моей «башни», как ко мне на примем в срочном порядке просится начальник службы безопасности, с десяток журналистов, несколько сотен основателей разных детских благотворительных фондов.

И Ш’Ирен, спокойно стоящий в приемной. С листком в руках.

— Нет, - резко говорю я, указывая подбородком на эту его писульку.

— Ты даже не смотрел, - холодно и сухо замечает он.

— Нетрудно догадаться. В кабинет, - зыркаю на секретаршу, которая под моим взглядом буквально по черепашьи втягивает голову в плечи, становясь почти микроскопической. - Меня ни для кого нет, и отмените на сегодня все встречи. Кроме ужина с Шад’Мортом.

— Хорошо, господин Шад’Фар.

Ш’Ирен молча заходит за мной, спокойно, подчеркнуто тихо прикрывает дверь, но не занимает привычное место за столом напротив меня. Просто наваливается плечом на один из книжных стеллажей.