Я затормозила, она подошла, открыла дверь исела рядом со мной. Смотрела в окно и молчала.

— Привет, — сказала я, потому чтоощущала неловкость, хотелось поскорее нарушить молчание.

— Виделись, — ответила Анна, новсе-таки повернулась ко мне. — Чего надо?

Вопрос поставил меня в тупик.

— Ты злишься на меня? — торопливозаговорила я. — Злишься, что я про тебя рассказала?

— Нет. С какой стати? Я спрашиваю, зачемты приехала?

— Не знаю, — честно ответила я идобавила несколько не к месту:

— Я с работы уволилась.

Это сообщение вроде бы заинтересовало Анну.

— Надеешься, что это поможет? — очем-то размышляя, спросила она. — И он оставит тебя в покое?

— Вдруг он этого и добивался? —попыталась я отшутиться.

— Ну-ну. Может, и вправду повезет, ктознает, что у него на уме.

— Ты утром видела картину? —спросила я.

— Видела. И что? Там опять цветок?

— Ты знаешь?

— Догадываюсь. Иначе зачем тебеспрашивать.

— Олег считает, кто-то мог выкрасть ключииз моей сумки и…

— Не продолжай. Что еще мог сказать твойОлег? Он пытается все объяснить, и это самое простое объяснение. Хорошо, кто-товыкрал ключи, подменил картину. От меня ты чего хочешь? Я ключей не брала икартин не подменяла. Но думать иначе твое право.

— А ты что думаешь? — разозлилась я,мне стало стыдно за свою несдержанность, я являюсь, обвиняю ее в чем-то, тоесть я ни в чем ее не хочу обвинить, но получается, что обвиняю. Кажется, яокончательно запуталась. — Ты куда собралась? — спросила я, желаясменить тему.

— В библиотеку, — ответила она иулыбнулась. — Тебя это удивляет? У меня нет компьютера, и я читаю книги.Хочу посмотреть, что там есть об этом Пятом Евангелии.

— Хорошо, поедем в библиотеку. Вобластную?

— Конечно. Там отличный фонд.

Последний раз я была в библиотеке, когдаучилась в институте. Я не могла объяснить, зачем я еду с Анной и что надеюсьнайти в книгах, но поехала. Мы оставили машину на стоянке возле огромного, втри этажа здания областной библиотеки и через несколько минут уже были вчитальном зале. Столы длинными рядами, потертые кресла, настольные лампы сзелеными абажурами. Я прошлась вдоль ящиков с картотекой, пока Аннаразговаривала с женщиной возле высокой стойки.

— Это вон там, — шепнула Анна,подходя ко мне.

Мы нашли нужные ящики, стали не спешапросматривать карточки. Анна делала какие-то выписки на листах бумаги, янаблюдала за ней, косясь в ее сторону. Работать с картотекой для неё привычноедело, это я сразу почувствовала.

Она хмурила лоб, иногда что-то бормотала себепод нос, вдруг задумывалась, глядя прямо перед собой, пальцы ее быстродвигались, перебирая карточки.

— Нашла что-нибудь интересное? —спросила она, поворачиваясь ко мне.

— «Книга Еноха», — поспешно ответилая.

— Я ее наизусть знаю, — недовольнобуркнула Анна. — Вот, взгляни.

Я подошла к ней, она щелкнула ногтем покарточке. "Пименов, — прочитала я. — «К вопросу о „пятомЕвангелисте“. Записки краеведа».

— И что? — спросила я, пытаясьотгадать, что ее так заинтересовало.

— Записки краеведа, — улыбнуласьона, — Возможно, дядя прояснит, какое отношение Пятое Евангелие имеет кнашим местам.

Сделав запись на листке бумаги, онанаправилась к женщине за стойкой. Я задвинула ящик с некоторым раздражением.«Мы просто теряем время», — подумала с досадой, но пошла следом за Анной.Вскоре мы устроились за столом, на котором появилась стопка книг. Анна деловитоих просмотрела и для начала раскрыла Пименова. Книга оказалась тонкой брошюрой,изданной в тридцать девятом году. Пожелтевшая бумага, загнутая по краям, несколькостраниц подклеены.

— Будешь читать или тебе не интересно?

Я пожала плечами, но, когда она открылакнижку, добросовестно начала читать. Очень скоро книга неожиданно увлекла меня.Начиналась она с длинного пассажа о религии, опиуме для народа, надо полагать,это была дань времени. Автор разоблачал священнослужителей, которые при помощивсяких фокусов морочат головы легковерным. В качестве примера он привелтипичный случай, «когда икона плакала кровавыми слезами», якобы это моглиподтвердить более пятидесяти прихожан церкви Вознесения Господня селаНоводворское. Однако, как утверждал автор, сам он ни одного свидетеля найти несмог, хотя и опросил всех жителей. Икона была отправлена на экспертизу, и наней обнаружили следы крови, предположительно свиной. Вот так церковники творятчудеса. Далее Пименов делал вывод: «Чудо „пятого евангелиста“ не более чемочередной дешевый фокус». После этого подробно объяснял несведущим гражданам,что Евангелий существует четыре, объяснил, что такое апокрифы, и сделал вывод,что Пятое Евангелие такая же чепуха, как и четыре хорошо известных. Сказки длятемных и нищих духом.

Ничего для меня нового, если не считатьполного отрицания автором любой религии и своеобразной лексики (выражения«мракобесы» и «коммунистическое сознание» встречались практически в каждомабзаце).

— Литературный памятник, —недовольно буркнула я, когда Анна перелистнула последнюю страницу. —Откуда в людях столько злости? А книжка интересная, — вдруг заметила она.

— С точки зрения характеристикиэпохи, — пожала я плечами. — Подожди, — сообразила я. —Пятый евангелист? Чудотворная икона?

— Конечно. Что значит пятый евангелист,если их четыре? Лука, Матфей, Иоанн и Марк. Так?

— Так, — кивнула я. — Но здесьчерным по белому: «пятый евангелист».

— Жаль, что дядя, сильно увлекшиськритикой, не остановился на этом подробнее.

— Значит, речь идет об апокрифах, то естьо каком-то одном из них.

— Нет, — покачала головойАнна. — Это же икона, которую изъяли из церковного иконостаса. Насколько язнаю, пишутся они с соблюдением определенных правил, и совершенно невозможносоздание иконы, идущей вразрез с церковным учением. А церковь учит: Евангелийчетыре, и евангелистов, соответственно, тоже.

— Тогда, вопрос прежний: почему «пятыйевангелист»?

— Давай посмотрим, нет ли еще чего-нибудьоб этой иконе.