Зажмурившись, я попыталась пошевелить нежелавшими согреваться ступнями. А еще около дивана надо поставить столик счашечкой чая, тарелочку с куриной грудкой в панировке. Под плед я суну Дюшу, наживот мне мигом шлепнется кошка и заведет: мр-мр-мр… И уж совсем отлично, еслив руках окажется интересная книга! Книга!!!

Глаза открылись, и взор мигом натолкнулся надевушку, сидевшую рядом на скамейке. В правой руке она держала яркий томикСмоляковой. Ни шум поездов, ни несущаяся мимо толпа, ни бомжи, выпрашивающиекопейки, ни духота не мешали читательнице. Она впилась взглядом в страницы,словно голодный крокодил в добычу. Длинную белокурую прядь, выбившуюся изпрически, девица накручивала на указательный палец левой руки, опуская ее,чтобы лихорадочно перелистывать страницы. Девчонка явно горела желанием тут исейчас узнать, кто же все-таки совершил злодейское убийство.

Неожиданно мои ноги разом оттаяли, рукизашевелились, а в душе появился пионерский задор. Я вскочила со скамейки ипонеслась в сторону только что подъехавшего поезда. Ну, Смолякова, погоди! Янапишу еще лучше, вот только узнаю, куда подевалась Аня!

Дверь в салон я открыла прихваченными ключами.Майя сказала чистую правду, они с Элей совершенно не боялись грабителей, и всалон можно было спокойно пройти.

Не теряя времени, я побежала в кабинет и срадостью обнаружила, что ящики письменного стола не имеют никаких запоров.Амбарная книга лежала на самом виду. Я тщательно задернула шторы, зажгланастольную лампу и принялась перелистывать чуть липнувшие к пальцам страницы.Ага, вот то, что надо.

Эля писала крупным, разборчивым почерком. Вмоей однокласснице пропал гениальный делопроизводитель. До сих пор все виденныемной истории болезни, папки с делами или документами представляли собой сборищенеудобочитаемых бумажек. Эля же очень четко указывала в графах всю информацию.«Светлова Анна Кирилловна, 1970 г. р., хочет узнать, есть ли у мужа любовница».

Около некоторых фамилий стояли красныекрестики. Я сначала никак не могла понять, что они означают, но потомсообразила: таким образом Эля отмечала тех, кому капитально дурила голову.Ситуация упростилась совсем. Кто-то из этих людей и решил наказать Аню сКсюшей. Поколебавшись немного, я выписала тех, кого девчонки обманули за времясвоей работы, и уставилась в список. Двенадцать фамилий! Многовато будет.Ну-ка, попробуем рассуждать логично. Ага, первое лицо мне отлично знакомо –Елена Павловна Исаева. Говорила же Майечка, что она ходит сюда уже целый год.Ее можно смело вычеркивать. Елена Павловна считает Элю кем-то вроде своего гуруи ни о чем плохом не думает. «Самойленко Вера, украденная сумка». Может, этаженщина поймала Аню за руку и решила проучить ее?

Неожиданно мне в голову пришла интереснаямысль, и я стала лихорадочно перелистывать страницы. Так, третьего ноября Верапришла впервые на прием и узнала о предстоящем грабеже. Пятого она заявиласьвновь с благодарностью. Двадцатого числа одиннадцатого месяца опять появилась уЭлизы с вопросом, в какой институт следует поступать ее дочери. Затем Верапритопала в январе, марте, мае… одним словом, «села на иглу».

Следовательно, мне надо тщательно изучитькнигу. Обычный человек, тот, который понял, что Аня и Ксюша дурят ему голову,не станет ходить в салон регулярно.

В результате долгой работы у меня на бумагеостались всего три фамилии: Кусть Алла Евгеньевна, Мраков Сергей Филиппович иМамаева Сильвия Яновна. Мраков был единственным мужчиной, затесавшимся в сугубобабскую компанию. Я аккуратно переписала их адреса и, сожалея о том, что Эля незафиксировала телефоны, убрала книгу на место и поехала домой.

В квартире было тихо. Я стащила сапоги,отбилась от радостно прыгающей Дюшки, пытавшейся с жаром облизать мне лицо, ипосмотрела на вешалку. Так, курток Олега, Семена и Вована нет. Наши мужчины ещепропадают на службе. Один пытается реанимировать тихо умирающий журнал, другиедвое вознамерились изловить всех преступников бывшей Страны Советов. Можно,конечно, устроить любимому мужу небольшой скандал, так сказать, для поддержаниятонуса, но я не стану этого делать. Пока Олег тотально занят, он не обращаетвнимания, что меня постоянно нет дома. Кстати, когда я стихийно превратилась вписательницу, Олег сначала подшучивал надо мной, но потом вдруг перестал этоделать. Я очень удивилась произошедшей перемене и однажды прямо спросила:

– Ты больше не подсмеиваешься над моейписаниной, почему?

– Я и другим запретил, – буркнулмуж, – пиши спокойно!

В моей душе мгновенно красным пионом расцвелалюбовь к супругу. Вот он какой: умный, чуткий, нежный, благородный… Понял, чтожене не слишком комфортно выслушивать постоянные издевки домашних, и решилзащитить меня. Ну у кого еще есть такой замечательный, такой потрясающий… НоОлег, ничего не подозревавший о моих мыслях, брякнул:

– Конечно, ты дурью маешься. Какой из тебя,на фиг, Лев Толстой? И вообще, бабе в литературе делать нечего.

Вся кровь мигом бросилась мне в голову, и япрошипела:

– Тогда зачем ты решил создать мнекомфортные условия для работы?

– Лучше уж сиди дома, – вздохнулОлег, – так спокойней, а то вечно вляпываешься в неприятности!

Я была возмущена до глубины души этимзаявлением. Во-первых, я никогда не попадаю ни в какие щекотливые ситуации, аво-вторых, мне что, может, еще и паранджу надеть?

Обозлившись от этих воспоминаний, я пошла накухню и обнаружила там Кристину, пьющую чай.

– Ты что не спишь? Поздно уже!

– Детское время, – пожала плечамидевочка, – тебя жду.

– Меня? А что случилось?

– Пока ничего, – буркнулаКристина, – но скоро произойдет, через… э… шесть месяцев.

Я чуть не села мимо стула.

– Кристя! Ты с ума сошла! Ладно, никомуне рассказывай, беде можно помочь. Где моя записная книжка?

– И зачем она тебе? – с подозрениемспросила Кристина.

– Отец моего ученика, Стасика Петкина,главный врач большой больницы, устрою тебя к нему. Не бойся, ни одна душа,кроме меня, ничего не узнает, я умею хранить тайны, – сказала я, роясь всумке.

– Ты о чем? – вытаращила глазаКристя.

– Ну, – замялась я, – самапонимаешь. Дети, конечно, большая радость, но рожать в твоем возрасте крайненеразумно. Младенец явится на свет больным, а у тебя вся жизнь наперекосякпойдет.

– Вилка! – сердито воскликнулаКристя. – Мне еще и шестнадцати нет!

– Вот-вот, и я о том же!

– Что за глупость пришла тебе вголову, – прошипела Кристя. – Какие дети? Меня из школы собралисьвыгнать!