– Что ж, ваша пометка «ограниченно годен» идеально вам подходит для службы в тылу и средствах ПВО особенно. Сейчас я отправлю вас к вашему командиру полка, майору Иванову, всё оформите, встанете на довольствие, с механиком познакомитесь, товарищами по полку. Я распоряжусь, чтобы провели всё быстро.

– Благодарю, товарищ полковник.

Покинув кабинет, я в сопровождении дежурного прошёл в соседнее здание, где находился штаб полка. Он препроводил меня к майору, тому самому Иванову, ну и дальше рутина: вписали в полк, внесли в моё командирское удостоверение, где я теперь прохожу службу. В полку меня встретили более-менее нормально, уже в курсе, кто я и для чего прибыл, и не особо удивились, что я в капитанском звании, а буду по сути рядовым лётчиком, не имея должности даже командира звена. Тем более «ночники» – особая каста и у них всё не как у людей. Меня записали в состав звена управления рядовым лётчиком. Направление на передислокацию в Горький я получу позже, машины-то нет. А вечером мне представили моего механика – Никита Егоров. Это был парень лет двадцати пяти, светловолосый, коротко стриженный, худой, моего роста, с въевшимся в кожу рук маслом и в звании старшего сержанта. Довольно опытный, и я у него четвёртый с начала войны. Пока было время, я предложил ему пройтись, мы пообщались, знакомясь. Механик неплох, я о нём и у других расспросил, служит в полку с его формирования, нареканий не имеет. Да и те лётчики, у которых он был механиком, им были довольны. Двое из них не вернулись с боевых вылетов, третий из госпиталя был комиссован. Парень всё косился на мою кобуру с «парабеллумом» у меня на ремне, из-за которого мне табельное оружие не выдали. Комполка так распорядился, раз ношу, пусть это будет на законных основаниях.

Ночь я провёл в казармах, мне выделили комнату, где уже жили три лётчика, такие же безлошадные, как и я, покидать расположение запрещалось. Ну что я скажу, снова я в армии, добился-таки своего. Машины пока нет, но будет. Завтра решу с машиной, мы уже договорились с Никитой – как пригоню машину, пока записываю её на себя, он её осмотрит. Сейчас Егоров с группой таких же безмашинных механиков собраны в бригаду, по сути аварийную, и они срочно восстанавливают некоторые повреждённые машины. Немцы налёты на Москву не прекратили, так что лётчикам ПВО дел всегда хватает. В чём-то комполка я понимал, как, впрочем, и командира дивизии: пришёл инвалид, а это как ни смотри, но с пометкой «ограниченно годный». На фронт не отправишь, дивизия после формирования именно туда направится, поэтому бессрочная командировка в Горький – действительно, для них выход. Полк где-то будет воевать, я со своим механиком записан в его листах, а по факту на довольствии будем стоять в полку Бадина и воевать там же.

Так, ладно, мне ведь ещё машину выделить нужно, а де её взять? Пришло недавно тридцать машин из другого округа, так их давно распределили, а лишать боевых лётчиков боевого друга ради меня… Моё предложение самому найти себе истребитель всех устроило, и многие даже гадали, до споров доходило, найду я истребитель или нет.

В девять часов утра я зашёл в штаб и, подойдя к дежурному, попросил позвонить в город. Набрав номер телефона госпиталя, спросил:

– Скажите, старший военфельдшер Крайнова проходит у вас службу?

– Старший военфельдшер – нет, а военврач третьего ранга Крайнова – да, служит.

– Ага, ясно. Она сегодня в госпитале? Дежурит или нет?

– А кто её спрашивает?

Я повесил трубку – настырная собеседница мне не понравилась своим навязчивым любопытством, которое так и пёрло из её голоса, – и задумался. Я попросил дежурного по штабу передать комполка, что я планирую отправиться за своим истребителем и мне нужна увольнительная, и, когда тот отвлёкся, ушёл в другой кабинет и воспользовался печатью, неосмотрительно оставленной на столе. Сделал оттиски на десятке разных бланков и нарядов. Ничего противозаконного на самом деле, обворовывать полк не буду, просто люблю пользоваться своей техникой, а чтобы на ней ездить, нужны документы, наряды и путевые, и вот сейчас я их подготовил, иначе кто же направление на приём техники даст, куда поеду, к кому, тоже неизвестно.

Найдя Никиту, предупредил, мол, за машиной уезжаю, и спросил, куда поставить истребитель после посадки, примерно сообщил, когда меня ждать. Обед я пропущу, а вот на ужин надеюсь успеть, не позже семи вечера буду. Прихрамывая, с той же тросточкой я дошёл до выезда, предъявив часовому увольнительную, и стал ждать. Скоро две машины в город поедут, грузовые, на склады, обещали меня подкинуть. Минут двадцать прождал, и меня действительно подкинули до окраины леса, дальше я не поехал, сойдя на лесной дороге. Когда машины укатили, я, осмотревшись, хотя это не обязательно, сканер-то работает, достал «виллис». Номера я давно поставил советские армейские, ещё когда в Аргентине был, снял с другой машины, и документы на неё сделал, а вчера вечером, когда в комнате один был, задержался с выходом на ужин, оформил уже завершающе – теперь этот лёгкий внедорожник принадлежал штабу моего авиационного полка. Я это делал с далеко идущими последствиями, планируя пользоваться внедорожником в Горьком. Записан на мой полк, а там я один его представитель, не считая Никиты. Светлов из другого полка, хотя и нашей дивизии. Удобно. Правда, почему-то таких машин я практически не видел, всего две мелькнули, зацепив глаз, поэтому и решил её использовать. Видимо, поставки от так называемых союзников ещё только начались, и машины не успели особо примелькаться в Красной армии. А может, шли они в основном на фронт и здесь, в тылу, их не так и много? Не знаю.

Машина была покрашена в типичный защитно-зелёный цвет, коим пользовалась Красная армия, это уже я перекрасил часть техники, и выглядела она новенькой, только-только полученной. Крыша сложена, верх открыт, стекло обзорное я не опускал. Убедившись, что грузовики удалились, я сел на место водителя, проверил документы и, запустив движок, помчался к городу. На посту меня тормознули. Подошёл лейтенант и двое бойцов, с интересом осматривая машину, видимо, всё-таки рано я её достал. Изучая документы мои и на машину, лейтенант расспрашивал насчёт неё, я и описал, откуда она здесь взялась. Машина только вчера в полк пришла. Хорошо, на днях в Горький отбываю, лишних вопросов не будет. Как я и думал, на посту просто заинтересовались новинкой, и, удовлетворив любопытство, меня пропустили. М-да, точно рано достал, на меня все глазели, пока я по городу катил. Пришлось сделать морду кирпичом и ехать уверенно, смотря вдаль. Сначала я поискал и нашёл ЗАГС, их объединили из нескольких районов в один, пообщался со служащей, пояснив проблему, и та, поискав в картотеке – о чудо! – нашла запись в книге учёта о нашей регистрации. Угостив служащую шоколадкой, узнал все подробности развода. В принципе, сложностей нет, если только Анна не обратится в комсомольскую организацию, чтобы надавить на меня. Ну, это чушь, за кем вина, жена знает, подпишет всё, где нужно, как миленькая. И комсомол тут не поможет.

Выйдя из здания и разогнав детишек, которые забрались в машину, я покатил к госпиталю. План такой: еду за Аней, вместе с ней до ЗАГСа, регистрирую развод, оба справки получим об этом, и всё, отвожу её обратно. Потом а город, ищу подходящую площадку, взлетаю на МиГ-3 и лечу на аэродром. Пока Никита осматривает машину, ужинаю и оформляю машину на себя. Это планы на сегодня, а что завтра – там видно будет.