Лучники молча кивнули своему командиру и начали расходиться по своим местам. Они старались делать это осторожно и аккуратно. Впрочем, особой надобности в этом не было, галдящие зрители создавали такой шум, что Генджи вряд ли мог их услышать и проследить за их перемещением.

Но казавшемуся безучастным самураю вовсе не было необходимости слышать или видеть своих противников. С помощью своего артефакта, боевого веера, он отчетливо чувствовал каждого критянина, а особенно владеющего наконечником бронзовой стрелы командира. Конечно, связующие магические нити были очень слабыми, так как хозяин артефакта еще не умел ими пользоваться. Но для Генджи и этого было вполне достаточно.

Когда критяне укрылись по своим местам, воин-скелет снял с Генджи закрывающую глаза повязку, и самурай снова раскрыл свой веер, приготовившись вступить в центр арены. Он почувствовал, как наконечник бронзовой стрелы, являющийся артефактом критянина, помогает своему хозяину. Генджи понял, что тугой лук уже натянут и на этот раз глава критских воинов медлить не будет.

Именно так и произошло. Не успел самурай встать над своими, все еще обозначающими центр арены скрещенными мечами, как командир критян пустил стрелу. В тот же миг Генджи почувствовал, как слабый магический импульс, исходящий из артефакта критского военачальника, дернул невидимые нити, связывающие его с другими воинами. Один импульс был чуть сильнее двух остальных, и именно оттуда, с противоположного от первого выстрела укрытия, полетела вторая стрела. А затем, практически одновременно, слева и справа вылетели еще две смертельные опасности.

Ни одна из стрел, как и в предыдущие разы, не сумела достигнуть своей цели. Все они, звякнув по железным пластинам веера, упали в серую пыль. Зрители ликовали, а изображающий прежнюю беспечность самурай раскланялся во все стороны, но с центра арены не ушел.

И тут началось такое, что заставило притихнуть зрителей, а Генджи был вынужден сосредоточиться настолько, что о былой показной беспечности пришлось полностью забыть. Критяне по команде своего командира, пользуясь тем, что их мишень осталась на месте, начали бесперебойный обстрел. Они натягивали свои луки и пускали стрелы одну за другой, без всякого порядка. Казалось, при такой торопливости и хаотичности большинство стрел должны были лететь мимо, но благодаря наконечнику бронзовой стрелы все они летели точно в цель.

Генджи, словно исполняя некий безумный танец, вертелся и извивался, как уж. Движения его боевого веера стали настолько быстры, что слились в одну непрерывную, не поддающуюся описанию композицию. Всем было понятно, что сейчас самурай не просто демонстрирует свое неподражаемое искусство, а буквально борется за жизнь.

Обстоятельства осложнились еще тем фактором, что командир критян догадался дать команду своим воинам все время стрелять по разным уровням. Поэтому Генджи был вынужден то глубоко приседать, то снова выпрямляться, что приводило к большой трате сил и энергии.

Наконец все закончилось тем, что у критян просто-напросто закончились стрелы. Тяжело дыша, Мацумура Генджи стоял в центре арены. Вокруг него, словно поверженные враги, в беспорядке валялись отбитые стрелы. Лицо самурая было покрыто испариной, но по-прежнему являло собой образец спокойствия и беспристрастности.

Некромант с удовольствием глядел на своего любимого военачальника, который в очередной раз не подвел своего господина. Все шло именно так, как задумывал сам маг. Его преданный самурай обретет еще большие почет и уважение среди воинов, а значит, еще сильнее укрепятся дисциплина и послушание.

Под оглушительный рев трибун, выражающих восхищение самураю, понурые критяне показались из-за укрытий. Сбившись вместе, они, не смея от стыда и страха поднять своих голов, молча ждали, что же будет дальше.

Когда наконец зрители поутихли, а Генджи, чтобы поднять с центра арены свои мечи, сделал шаг в сторону, кто-то из воинов вдруг воскликнул:

– Посмотрите! Стрела! Одна стрела все же попала в цель!

И действительно, одна из стрел, ободрав кожу на ступне самурая, воткнулась прямо в его деревянную сандалию. Стрела торчала непосредственно из-под подошвы воина, словно он на нее наступил. На земле, где стояла раненая нога, начала образовываться маленькая лужица крови.

Зрители снова затихли. Какое решение примет их маг? С одной стороны, рана настолько пустячная и незначительная, что вряд ли ее можно брать в расчет. Особенно учитывая, сколько по-настоящему смертельных угроз Генджи отразил. Но с другой – кто-то из критян все же выполнил условие, и цель была поражена.

Некромант, играя на чувствах толпы зрителей, сделал вид, что задумался. Он, уперевшись кулаком в подбородок, внимательно глядел на торчащее из-под стопы самурая оперенное древко. События развивались даже лучше, чем он рассчитывал. Прошедшее испытание было далеко не единственным и не последним, задуманным на этот день. И нашедшая цель стрела как нельзя более кстати, позволила продолжить намеченный сценарий.

– Воины! – вставая со своего места, обратился маг к зрителям. – Я уверен, что поразившему цель воину надо дать еще один шанс. Вы согласны?!

В ответ трибуны сначала противоречиво загудели, но затем все дружно выразили свое согласие. Многие, демонстрируя свою высшую солидарность с магом, захлопали высоко поднятыми вверх руками, но большинство, тоже, впрочем, выражая согласие, хлопали в ладоши у себя перед грудью.

Тем временем подоспевшие к раненому самураю воины-скелеты обработали подошву Генджи мгновенно заживляющим раны раствором, а извлеченную стрелу принесли Некроманту.

– Оперение стрелы окрашено в пурпурный цвет! – подняв перед собой стрелу с окровавленным наконечником произнес маг. – Кому из вас она принадлежит? – обратился волшебник с вопросом к ждущим своей участи критянам.

– Такие стрелы были в колчане нашего командира! – ответил, шагнув вперед, тот критянин, который приходился родным братом своему военачальнику.

– Прекрасно! – торжественно воскликнул Некромант. – Значит, пусть ему и представится последняя попытка доказать, что ваше владение луком и стрелами действительно чего-нибудь да стоит! Генджи, – обратился волшебник уже к самураю, – отложи в сторону свой веер! Генджи послушно положил на землю свой артефакт и, отойдя от него на пару шагов, спокойно встал в ожидании следующих действий.

Воины-скелеты выдали командиру критян три стрелы, и отвели на двадцать пять шагов от того места, где стоял самурай. Критянину надо было хотя бы раз поразить Генджи, который теперь уже не держал в руках свой боевой веер. Казалось, задание – проще некуда. Поразить с двадцати пяти шагов стоящего неподвижно во весь рост человека, да еще и с трех попыток… тут уж, как говорится, опытному лучнику сложнее, наверно, промазать.

Сидящий на своем почетном месте Некромант потребовал от находящихся на трибунах воинов, соблюдать полную тишину и дал отмашку для начала стрельбы.

Критский командир не торопился. Он уже полностью осознал, что этот стоящий напротив него узкоглазый воин, обладает просто феноменальной реакцией и непревзойденным мастерством. Однако его железный веер лежал в стороне, и как он будет отражать смертельные стрелы на этот раз, пока оставалось загадкой.