— И почему?

— Потому что, — и как же сейчас хотелось рассказать, что не нужна она брату, что там уже чуть ли не семья, но все-таки дал Женьке слово молчать, да и лучше пусть он сам все расскажет, — не хочет семью. И никогда не хотел.

— С возрастом приоритеты меняются, — пожала плечами, — я узнавала, с другими он даже говорить не пытался, сразу выставлял за дверь. А тут выслушал и дал слово, что ребенка не бросит.

— Ну да, а как же ты? Надеешься на субсидирование на безвозмездной основе? Хочешь сказать, все было ради этого?

— Я его люблю, — сложила руки на груди. — И надеюсь, что скоро он изменит своё мнение.

— А если нет?

— Знаешь, я сейчас не в том положении, чтобы думать о плохом.

— Ок, — развернулся к ней лицом, — раз у нас тут вечер признаний, то и я признаюсь, — вдруг взял Ксению за талию, подтянул к себе, а в следующий миг поцеловал.

Ему на радость она не оттолкнула, не влепила пощечину, она ответила на поцелуй. Правда, скоро Кирилл сам отстранился.

— И что это было? — прошептала сдавленным голосом.

— Это было моё признание, — коснулся ее лица.

— Блин, Кир, — задрала голову, чтобы посмотреть в карие глаза, — я же беременна от твоего брата.

— Значит, буду воспитывать племянника, — улыбнулся.

— Не будешь, — убрала его руку от своего лица, — моего ребенка будет воспитывать его родной отец. И никак иначе. Прости, что, возможно, дала надежду, но тогда я была в отчаянии. Женя отдалился, дни и ночи проводил на работе, я запаниковала.

— Запаниковала? — вскинул брови. — Теперь это так называется?

— Тебе этого не понять. Считай меня шлюхой, если хочешь, только я сейчас говорю правду. Мне было хорошо с тобой, каждый раз, но полюбить тебя я так и не смогла. А беременность лишь убедила меня в том, чего я хочу на самом деле. Я хочу семью. С ним.

— Ясно, — закивал, — ясно, да. Семью, с ним. Есть, правда, кое-какой нюанс. Я слишком хорошо знаю своего брата. Ты ему не нужна. Ни с ребенком, ни без. Ты была такой же временной отдушиной, как остальные его женщины. И раз узнавала о других, то наверняка в курсе, какие крепкие орешки ему попадались на пути, как они из кожи вон лезли, чтобы заполучить себе такое счастье. И не вышло у них, — развел руки в стороны. — Увы, но все твои усилия будут напрасны. Ты начнешь нервничать, звонить ему, пытаться хитрить, заманивать то проблемами, то радостями, а потом в один прекрасный момент сдашься, потому что есть народная мудрость «насильно мил не будешь».

— Какая «радужная» перспектива, — зло улыбнулась, — но раз уж ты заговорил о мудростях, то да, Кирилл, все верно, насильно мил не будешь. Запиши эту глубокую мысль на бумажку и приклей себе на лоб. А еще есть поговорка «лучше быть одной, чем с кем попало».

— А я не «кто попало», Ксюш. Я тот, кто тебя по-настоящему любит, кто ценит твой ум, твою целеустремленность и всегда готов прийти на помощь. И да, спроси у Лины, кто тебя эти дни снабжал всем необходимым, кто в итоге говорил с твоим начальником, чтобы он от тебя отвалил со своими претензиями. Женька благородно передал инициативу мне, пока хорошо и с толком проводил время в таежных лесах.

— Что значит хорошо и с толком?

— Ну, это он тебе сам расскажет. Если все-таки доедет до тебя, а не пошлет телеграмму с почтовым голубем.

— Он что? Вернулся?

— Вернулся, — ответил на выдохе.

— Когда?

— Сегодня.

— Думаю, пора нам прощаться, — принялась кусать губы, — спасибо, что навестил. И за все остальное тоже спасибо. Провожать меня не надо, — хотела сделать шаг в сторону, как Кирилл поймал ее за руку.

— Я еще кое-что забыл сказать.

— И?

— У нас с Женькой есть одна общая черта на двоих. Мы оба очень упертые, когда чего-то очень хотим.

— Мне пора бояться? — смерила его взглядом.

— До скорой встречи, — и отпустил руку.

— Прощай.

Домой Кирилл вернулся в уже привычном для него состоянии апатии. Последняя на сегодня дежурная улыбка была отдана консьержке Валентине Михайловне, теперь можно расслабиться.

Ксения снова послала к черту, но ничего, надо просто дождаться, когда Женька встретится с ней и поговорит, уж он жалеть ее не станет. Он никого не жалеет. Для него все люди делятся на две категории — на временно полезных и неполезных. Так было всегда. И пока брат с отцом шли по головам, выстраивая свою миллиардную империю, он поддерживал мать, потому что кто-то должен был говорить с ней, жалеть, сочувствовать или радоваться, да хотя бы элементарно сопровождать на прогулке, все-таки у нее начался жуткий артрит. А Женька как уверовал в то, что она больше любила младшего сына, так и живет по сей день с этой мыслью, оправдывает ею свой эгоизм. Признавать не хочет, что проблема-то в другом — в нем самом, в его неспособности воспринимать проблемы других. Ему проще делать дело. И отец был таким же, дельцом от природы.

В постели проворочался до самого утра, даже коньяк не помог. В итоге так и встал, еще шести не было. Надо бы побольше узнать об этой Лизе, да и мальчишке обещал подарок, а если он обещал, значит, сделает.

После завтрака собрался и первым делом отправился в магазин игрушек. На работу сегодня можно не торопиться, все, что от него требовалось, он сделал, и теперь очередь Женьки, пусть поработает, отведет душу, ведь работа — это то, ради чего он, собственно, существует.

И как же была удивлена Лиза, когда встретила его на пороге.

— Добрый день, — растерянно улыбнулась.

— Добрый, — и потряс пакетом с логотипом популярного конструктора, — я тут вот… не каждый день узнаешь, что у тебя есть племянник. Или я не вовремя? Женька дома?

— Почему же не вовремя, — скорее отошла в сторону, — проходите, мы все равно ничем не заняты. А Женя уехал рано утром.

— Поскучал наверно… по трудовым будням, — и зашел в дом.

Тут и Паша прибежал.

— Привет, Павлик! — Кирилл пожал ему руку. — Как дела?

— Халасо, — уставился на пакет. — Это зе мне, да?

— Тебе, тебе. Вместе соберем?

— Давай.

— Тогда держи, — и вытащил из пакета большую коробку, на которой был нарисован пассажирский лайнер с диспетчерской вышкой.

— Ух ты! — аж запрыгал на месте.

— Ага. Запомни, твой дядя очень щедрый человек, — расплылся улыбкой.

— Спасибо, — схватил коробку и помчался в гостиную.

— Спасибо вам, — вступила Лиза. — Может, пообедаете? Я как раз приготовила.

— Не против, — снял с себя пальто, разулся. — И давайте на «ты», мы все-таки почти уже родственники.