Уго, казалось, глядели в самую душу. Чувствительные дамы от его пристального взгляда падали в обморок, мужчины тушевались. Главная же причина всеобщего трепета крылась в приступах необузданной ярости, мстительности и полнейшей безнаказанности Уго, проистекавшей, безусловно, из невероятных размеров его богатств. Всяк в Дубъюке хотел бы знать, откуда взялось это громадное состояние, позволявшее ему вести столь праздную и беззаботную жизнь. По слухам, Уго происходил из клана свирепых воинов-наёмников, с молоком матери впитавших любовь к военным походам. Говорили, однажды он собственноручно, пытками, вынудил захваченного вождя кочевников выдать местонахождение казны его народа, зарытой в песках.

Но больше всего на свете — больше Прекрасных, которых он привёз с собой, больше денег, власти и поклонения — безжалостный Уго Марусс любил свою дочь. Белокожая, черноволосая Агнеш была всеобщей любимицей. Красоту и добросердечие она унаследовала от матери Бии, урождённой Монца, а умом и характером удалась в отца — хитрая, вспыльчивая и упрямая. Брак её родителей, продлившийся шестнадцать лет, случился, скорее всего, по расчёту — слишком они были разными, чтобы заподозрить в их отношениях взаимную симпатию. Впрочем, когда вскоре после прибытия в Дубъюк Уго потерял жену, страдавшую желудочными болями, он на время тронулся умом и повсюду ходил с её портретом, представляя всем как супругу написанное маслом прекраснейшее матово-бледное лицо с тёмными глазами. От полного безумия его спасло лишь участие Агнеш; её уговорами он начал есть, спать и постепенно овладел собой. Горечь потери вылилась в участившиеся безобразные сцены, он преследовал слуг, издевался над гостями, насильно выдал замуж Агнеш. От ненавистного мужа Агнеш родила двух дочерей. Судя по именам, которыми их наградили (Первая и Вторая), дети тоже были нелюбимыми. Но потом случилось нечто ужасное для самого Уго — без памяти влюбившись в простолюдина из долины, Агнеш сбежала к нему, прихватив с собой то, что по праву считала своим, своё наследство. Никто в Дубъюке не посмел осудить её, никто, кроме отца.

Жестокий и властный, Уго спланировал карательные меры и поставил город на колени, требуя выдать блудную дочь и предмет её страсти. Их искали, но тщетно. Безумие вновь овладело стариком. Он утверждал, что Агнеш превратилась в птицу, по ночам прилетала и заглядывала в окна его спальни. Пытаясь поймать её, он умудрился выпасть из окна и к душевным страданиям прибавил физические: из-за раздробленной пятки стал

сильно припадать на левую ногу. Вскоре началась война с кошками, и Уго убили.

…До Фанни донёсся лёгкий скрип паркета. В глубине библиотеки кто-то, осторожно ступая, прошёл между рядами высоких дубовых шкафов с книгами, потом раздалось шуршание и что-то глухо стукнуло. Бесшумно поднявшись, Фанни прокралась к проходу и выглянула из-за шкафа. Лицом к стене, обшитой деревянными панелями и увешанной портретами, стояла Длит. Издалека Фанни не могла хорошо разглядеть, что происходит. Заинтригованная, она вышла из укрытия и окликнула:

— Ловисса?

Длит в тёмном плаще до колен, с капюшоном и в узких брюках, заправленных в высокие шнурованные ботинки, стояла перед огромным, от пола до потолка портретом Агнеш. В такой одежде, лишавшей её женственности, ловисса обычно выходила прогуляться.

Кажется, Фанни появилась не вовремя, но Длит спокойно взглянула на неё.

Портрет прекрасной юной Агнеш, которым Фанни часто любовалась, был повёрнут в сторону, будто на петлях, а за ним, в неглубокой нише, находился другой, незнакомый. Встав рядом с Длит, Фанни с удивлением рассмотрела его.

…За пустым столом вполоборота сидит молодая женщина в тёмно-красном платье. Освещены лицо и прямоугольник глубокого декольте. Чёрные волосы почти сливаются с тьмой и двумя гладкими полукружьями обрамляют печальное лицо. Краски насыщенны до предела: красный цвет платья выглядит как запёкшаяся кровь, чёрного слишком много, золотистый сгущён настолько, что кожа выглядит мертвенно-жёлтой. Кажется, женщина на портрете вот-вот заплачет, у неё скорбный, полный упрёка взгляд. Она несчастна, потому что отец-тиран выдал её за нелюбимого. Это Агнеш в пору несчастливого замужества. Фанни не сразу её узнала.

— Что скажешь? — тихо спросила Длит. — Портрет нарушает все каноны.

Агнеш была редкой красавицей. Когда Айлин говорила, что внучка очень похожа на свою пра-пра-пра, Фанни даже не пыталась перечить — сравнение было слишком лестным. В Спящей крепости хранились сотни портретов Агнеш, от парадных полотен до миниатюр в медальонах и рукописных книгах. С раннего детства Фанни любила их рассматривать, жадно вникая в мельчайшие детали, и сейчас была согласна с Длит: портрет необычен, не в традициях дома изображать Агнеш страдающей.

— Уго высосал из неё жизнь, — сказала она. — Он был мастер на такие дела.

— А знаешь, ты вылитая Агнеш. Не возражаешь, если я закрою?

— Конечно.

Длит потянула первый портрет за край рамы, он с лёгким щелчком встал на место — на нём юная и счастливая Агнеш предстала во всём блеске своей красоты.

— Хитро придумано, — вырвалось у Фанни. — Как вы узнали о тайном портрете?

— От Айлин.

— Нельзя ли всё вернуть назад? Хочу рассмотреть кое-какие детали…

В глазах Длит промелькнуло лёгкое беспокойство, но она надавила пальцами на раму в нижнем правом углу, механизм тут же пришёл в движение, портрет с шорохом повернулся на скрытых петлях, и вот опять перед ними страдающая Агнеш.

Фанни подошла поближе к полотну и несколько мгновений пристально смотрела на него.

— Что-то интересное, Фанни?

— Мне показалось, что из темноты на Агнеш глядит кошка.

— Кстати, я слышала, ты пнула Сантэ? Будь осторожнее, Фанни, чтобы не лишиться ноги. Хорошенько подумай, прежде чем провернуть такое снова.

— Вы меня пугаете?

— Я о тебе беспокоюсь. Какие у тебя планы на жизнь?

— С ногой или без ноги?

Длит и бровью не повела.

— Планируешь уехать из Дубъюка? Стать хозяйкой Прекрасных — большая честь, неужели откажешься?

— Когда мне было три года, — с неприязнью сказала Фанни, — мой отец хотел убить Сантэ. Но Хранитель оказался ловчее, и я потеряла отца. Все скрывают, но почему-то мне кажется… или припоминается… что мать от горя сошла с ума… И больше не могла оставаться в этом доме. А что за жизнь у бабушки? Сплошное беспокойство из-за ваших любимых кошек. Ну, и как вы думаете, после всего этого я могу испытывать к муррам нежные чувства?

— Сможешь, если узнаешь о них побольше.

— Не тратьте время, вербуя меня в свои ряды. Я вам не Дуриан Желтобородый, эпоха Сомнений, понятно?

— Я и не настаиваю. Это твоя жизнь. Ты скучаешь по матери? Хочешь её увидеть? Я могла бы устроить вашу встречу.

Фанни посмотрела на Длит почти с ужасом.

— Зачем? О чём мне с ней говорить? Она же меня бросила!

— Ну, я просто