Глеб слушал внимательно, восхищаясь Машиной фантазией, умом, жизнерадостностью и красотой — не только внешней, но и внутренней. Ему казалось, что она идеал, о котором можно только мечтать! Гармоничная, светлая, сильная, чистая, такая желанная! Когда Маша перевела дух и принялась за еду, он сказал:

— Маш, я тут квартиру снял. Очень удобную, с хорошим ремонтом, трехкомнатную.

— М-м-м! — с одобрением промычала Маша, потому что рот был занят салатом.

— Для нас.

Маша поперхнулась салатом и закашлялась, прикрывая рот салфеткой. Глеб тем временем продолжал:

— Я считаю, что тебе там будет удобнее. Одна комната будет твоим кабинетом, если хочешь. Тебе нужны условия для жизни и работы. К тому же я очень хочу быть с тобой! В общем, переезжай ко мне.

— Стоп-стоп! — замахала Маша руками. — Я не могу, это слишком неожиданно! — Паника мгновенно включилась в ее голове, и она почувствовала себя загнанной в угол.

— Неожиданно и… неприятно? — Глеб вглядывался в Машино лицо, оно казалось расстроенным. — Что не так? Неужели ты чувствуешь от меня угрозу? Я, наоборот, хочу помочь, поддержать, быть рядом. Это нормально!

— Понимаешь, мне страшно зависеть. Это плохо заканчивается. Тобой распоряжаются, помыкают, командуют. Ты марионетка в чужих руках.

— Ты сейчас путаешь меня со своей мамой. — Глеб помрачнел. — А я не собирался тебя порабощать. Просто быть с тобой. Поддерживать тебя. И чувствовать твою поддержку и вдохновляющую красоту.

— Глеб, нет. Это невозможно.

Глеб крепко сжал челюсти, едва сдерживая гнев.

— Ты не доверяешь мне, — тихо сказал он. — Хотя я не давал для этого повода. Прости, у меня пропал аппетит. Созвонимся. — И он, оставив на столе купюры, быстро покинул «Сову».

Маша едва не плакала, ковыряя в тарелке и размышляя над тем, права ли она была. Все легкое, парящее состояние ушло, оставив уныние и нежелание что-либо делать. Она имеет право на собственные решения, говорила она себе. Но, может, не стоило так формулировать ответ? Неужели и правда причина в том, что она ожидает от Глеба давления, насилия? О боже, она и в самом деле очень обидела его! Если ей хотелось подумать, принять решение спокойно и взвешенно, так и нужно было сказать. А она оттолкнула его! Он последний человек, кто мог бы ее обидеть! Маша вспомнила то, о чем недавно читала: мужчина чувствует свою силу, мужественность, когда поддерживает и защищает женщину, дает ей быть слабой и ранимой. А она поддерживает его тем, что позволяет ухаживать, одаривать, заботиться. Этим и вдохновляет его на достижения. Какая же она эгоистка! Думала только о своей персоне, а человек, который стал для нее безумно дорогим, желанным, сейчас ушел с тяжелым сердцем.

Маша вернулась в свою квартиру и попыталась снова уйти в работу, но баланс был утрачен, вдохновение улетучилось. А назавтра ей предстояло встретиться с Виктором Сергеевичем и обсудить подробно их новое дело. В принципе, ей уже было о чем говорить с ним, но только вот ушло главное — глубинная радость, свет. И Маше вдруг показалось, что ее особое состояние было связано именно с Глебом, с него оно началось, благодаря ему поддерживалось. Без него пропадало без следа. Без него… Без него просто невыносимо! Зачем она валяет дурака? Ведь она и сама хочет быть с ним! Больше всего на свете! Что за страхи снова, в конце концов? Глеб тысячу раз прав: если она не доверяет, им не о чем говорить! Следовало научиться доверию. Ведь он ее никогда не подводил, был самым надежным человеком. Значит, дело только в ней. В ее старых скелетах. Пора вытряхнуть их!

— Девчонки! — вдруг обратилась она к соседкам по квартире, Веронике и Кате, которые на кухне готовили борщ. — Знаете, что я думаю? Все горе человека от его слабости!

— Чего это ты такая зареванная? — спросила Катя. — Что случилось?

— Да просто я оттолкнула любимого мужчину только потому, что в детстве меня забили, застращали так, что я боюсь подпускать к себе людей ближе, чем на пушечный выстрел! — в ярости сказала Маша.

— А тебе не кажется, что не стоит выносить сор из избы? — спросила Вероника, всегда чопорная и чересчур напичканная правилами, а Катя, которой было интересно узнать продолжение, тем временем толкала ее в бок.

— Не кажется, — ответила Маша. — Наоборот, я не люблю в избе сор. Брезгливая и чистоплотная, понимаешь ли. Но навязывать свою исповедь не стану.

— Постой, Маша, — остановила ее Катя, обняв и искренне желая утешить заплаканную подругу. — Сядь и расскажи, что тебя гнетет.

И Маша рассказала. Все то, о чем она боялась думать и вспоминать, во что боялась верить, чего не должно было быть в ее детской жизни, — выложила как на духу, сухо, без лишних эмоций, по-деловому: факты, события, последствия. Катя и Вероника притихли, взгрустнули. Катя заварила Маше ромашковый чай и сказала:

— Ну все, изба чистая, теперь спать ложись пораньше. Тебе надо сил набраться.

«Да, — подумала Маша, застилая себе чистую постель, — изба чистая. Скелеты на помойке, голова свободна». Она вымылась и без сил рухнула на постель, грустная, потерянная, беззащитная. «Я хочу чувствовать защиту, поддержку, быть его женщиной».

Хорошо, что девчонки выслушали, помогли справиться с пересмотром и переосмыслением. Теперь все встало на свои места, и Маша набрала Глеба.

— Алло, — тут же ответил он напряженным голосом.

— Ты за мной заедешь? — спросила Маша. — Мне очень грустно без тебя. Хочу быть рядом.

— Сейчас буду, — ответил он и отключился.

А Маша зарыдала — будто остатки обид и разочарований покидали ее душу, уступая место уверенности в родном человеке, спокойствию, надежности. Такой и застал ее Глеб — заплаканной, измотанной. Укутал в плед и отвел в машину. Повез домой. Уложил в постель и прижался к ней крепко-крепко, обняв, замерев рядом с ней, ощущая ее тело рядом со своим так, словно недостающая часть пазла встала наконец на место. Они просто лежали рядом, с чувством глубокого покоя и молчали, страшась нарушить эту внутреннюю гармонию.

— Глеб, прости меня, — тихо произнесла Маша. — Наверное, у меня еще много подводных камней и глупости где-то внутри, но я хочу быть рядом с тобой, в этом я уверена. Мои страхи… это просто страхи, пустые, бесполезные, от которых я непременно избавлюсь. Поверь, я всецело доверяю тебе. Ты мой человек.

— Уже поздно, родная. Самая желанная, любимая, выкинь все из головы. Пусть ничто не тревожит твою душу. И пусть исполнятся все твои мечты. Я буду рядом.

Маша поцеловала его, счастливая, умиротворенная, и почувствовала, как жарко и нежно его руки гладят все ее тело и оно, будто пустынный островок, уставший ждать солнечных лучей, пробуждается благодаря этому настойчивому жару. Доверчиво подалась ему навстречу и задохнулась от восторга нахлынувших ощущений, освобожденная от собственных никчемных табу, вознагражденная многократно тем чувством, которое сносило плотины всех бессмысленных установок, залечивало раны, обогащало душу состоянием счастья и восхитительной эйфории. Позволила увлечь себя, свести с ума, утратила все виды контроля, взорвалась и упала рядом, утомленная. Они заснули в обнимку.