Кристина уставилась на следователя, словно желая проверить искренность слов своего адвоката на представителе сильного пола. Мухолов крякнул и отвел взгляд.

– Да… уж, – пробормотал он.

На глаза у девушки набежали слезы. Ее страдание было таким искренним, что не выдержал даже следователь.

– Умеете же вы успокаивать! – в сердцах отозвался он. – Чему вас, адвокатов, только учат? Где ваше хваленое красноречие?

И, видимо, желая преподать Дубровской урок, он приветливо улыбнулся и погладил страдалицу по голове.

– Все беды – от неправильного отношения к жизни. Во всем нужно искать хорошее. Вот, например, ваше состояние…

– И что же замечательного есть в моем состоянии? – язвительно заметила Кристина.

– Вы живы, а это главное.

Девушка презрительно фыркнула, должно быть, так и не оценив всю прелесть существования на земле.

– У вас сломана нога и рука, причем в нескольких местах, и это, в своем роде, тоже замечательно, – продолжал «утешитель».

– Вы шутите?! – возмущенно воскликнула Кристина.

– Отнюдь, – сообщил следователь голосом доброго ангела. – Адвокат не даст соврать, что, если бы не это обстоятельство, вы давно уже сидели бы в изоляторе временного содержания среди грязных, вонючих преступниц. Здесь же тепло и светло, дают кушать вовсе не тюремную баланду, а в окошко вы видите солнце.

Пациентка изменилась в лице. Насколько, конечно, это возможно в ее состоянии. Она взглянула на сыщика так, словно он открывал ей ворота в преисподнюю.

– Кто вы? – Ее шепот казался бестелесным.

– Следователь Коротков, – продолжал улыбаться он. – Я собираюсь предъявить вам обвинение в хранении психотропного вещества, название которого вы прочтете на этой бумажке.

Он, словно фокусник, взмахнул рукой и представил глазам удивленной публики постановление, написанное на форменном бланке.

– Я ничего не понимаю, – пробормотала Кристина, ища поддержки у своего адвоката. Та только растерянно пожимала плечами. – Конечно, мне что-то говорили врачи, но я не придала этому значения. Что еще за напасть? Меня считают преступницей? Я не хочу в тюрьму. Я ни в чем не виновата.

– Вот видите! – обрадовался следователь, глядя на Дубровскую. – Мне кажется, ей уже лучше. Главное – она начинает ценить жизнь и свободу. Скоро из ее головы вылетит вся дурь. И в прямом, и в переносном смысле.

Коротков рассмеялся над случайным каламбуром. Дубровская только покачала головой.

– Позвольте мне переговорить с моей клиенткой до начала допроса, – попросила она. – Закон мне это позволяет.

– Но если закон вам это позволяет, не нахожу причины для того, чтобы вам это запрещать! – отозвался сыщик. – Пойду ознакомлюсь с больничным буфетом…

– Елизавета Германовна, – произнесла Кристина, как только они остались одни. – Что это было? Скажите, что у меня сон, бред, галлюцинации, последствия наркоза, все, что угодно!

Дубровская тоже не возражала сейчас оказаться во сне. Но, к сожалению, абсурдная бумага с грозным заголовком: «Постановление о привлечении в качестве обвиняемого» была страшной реальностью.

– Но почему? Ради всего святого, почему? – вопрошала девушка. – Что я сделала не так?

– Кристина, ты принимала наркотики? – спросила Елизавета, глядя прямо ей в глаза. – Не стоит сейчас изворачиваться и юлить, ведь я – твой адвокат. Мне нужно тебя защищать, а это будет сделать затруднительно, если ты будешь неискренна.

– Но я не понимаю, о чем речь!

Дубровская вздохнула. Похоже, тяжелый случай.

– Кристина, в твоей сумочке обнаружили флакон с таблетками. Что это за средство?

– Самое обычное лекарство. Что-то успокаивающее. Названия я не помню.

– Откуда у тебя оно появилось? Где ты его приобрела?

– Мне его дал доктор Левицкий, – простодушно сообщила девушка. Но Елизавете слишком хорошо было известно, что за этой наивной простотой скрывается изворотливость и ложь.

Вот еще почему она не любила защищать наркоманов. Их мозги настолько затуманены опасным зельем, что вести с ними какие-то переговоры относительно плана защиты – занятие бесполезное. Они или молчали, или врали невпопад, путались в показаниях, не могли запомнить даже самые простые наставления адвоката. Кристина, девушка из хорошей семьи, умница и красавица, похоже, тоже превратилась в слабое, безвольное существо, способное навести напраслину на любого. Сегодня она говорит, что ее снабжал наркотиками психотерапевт, завтра скажет, что преступную посылку подкинул ей адвокат.

– Кристина, я была у доктора Левицкого, – жестко объявила Елизавета. – Он действительно выписал тебе общеукрепляющее средство и витамины. Но в твоей сумке обнаружили флакон совершенно с другим веществом. Нет смысла отрицать, его исследовал эксперт.

– Но я не понимаю, о чем вы говорите, – тупо повторяла Кристина. – Я принимала только то, что назначил мне доктор Левицкий. Белые таблетки в пластиковом флаконе, без этикетки.

– Положим, это так, – со вздохом сказала Дубровская, поняв, что переупрямить клиентку не удастся. – Тогда по какой причине ты решила свести счеты с жизнью?

– А что я такого сделала?

Теперь она напоминала Елизавете наркоманов, которых ей приходилось защищать. От прежней Кристины осталась лишь весьма потрепанная человеческая оболочка. Воля, характер, эрудиция, красота – все исчезло без следа. «Тоже мне, профессорская дочь!» – со злостью подумала Лиза.

– Ты кинулась под колеса автомобиля в том месте, где это некогда сделал твой отец, – сказала она вслух.

– Я этого не помню! – произнесла Кристина, и две крупные слезы скатились по ее распухшему лицу вниз.

«Может, у нее амнезия? Частичная потеря памяти? Может, зря я так строга к ней?» – засомневалась Елизавета.

Кристина пережила серьезную психологическую драму, когда погиб ее отец. Страдания усугубились судебным процессом по поводу наследства и его печальным финалом. В конце концов, она едва избежала смерти, но серьезно подорвала здоровье. Стоит ли винить ее, что сейчас она несет околесицу?

В общем, к тому моменту, как следователь Коротков закончил дегустацию блюд из столового буфета, Дубровская уже приняла решение.

– Прошу отложить допрос моей подзащитной. Ее состояние здоровья не позволяет сейчас определиться с линией защиты по делу, – сказала она Мухолову.

Тот взглянул на Кристину, ожидая объяснений, но она уже давно спала…

В этот раз ежедневник Кристины открылся там, где были записаны телефоны и адреса ее знакомых. Дубровская бегло просмотрела список. Ничего особого. Одноклассники и однокурсники, деканат и ректорат, маникюрша и парикмахер, списки других, ничем не примечательных фамилий – словом, то, что ожидаешь встретить в книжечках подобного рода. Никаких явок и конспиративных адресов. Все чинно и скучно, как у самой обычной студентки-отличницы, если не считать, конечно, что эта милая девушка – наркоманка, и в числе ее ежедневных контактов непременно должны были оказаться поставщики психотропных веществ. Кто они? Как выделить их из сотни самых обычных людей с привычными фамилиями? Может быть, это некий Кузнецов, надписанный кое-как на краешке листа? Или анонимный Иван Иванович, фамилию которого девушка даже не подумала указать?