– Что здесь, черт возьми, происходит? – раздался недовольный возглас, и Дубровская спросила себя, насколько корректно выстроена фраза практикующим специалистом по излечению человеческих душ…

– Марина, потрудитесь объяснить? – спросил он, оглядывая картину хаоса и разорения.

– Игорь Всеволодович, это не я! – взмолилась администратор, принимая вертикальное положение. – К вам пожаловал прокурор.

– Прокурор?! – удивился Левицкий, с ужасом глядя на косматое существо, неловко перебирающее ногами по скользкому полу, словно олененок, который делал в своей жизни первые шаги.

Безусловно, Дубровской приходилось сталкиваться со случаями вопиющей правовой неграмотности, но такой откровенной дремучести она еще не встречала никогда. Перепутать адвоката с прокурором, да еще положить последнего на лопатки при исполнении служебных обязанностей. Такое попахивало статьей Уголовного кодекса с приличной санкцией. Но бедная Марина, видимо, даже не подозревала об этом, тараща на начальника бездонно голубые глаза.

К чести Игоря Всеволодовича, он оказался юридически более просвещенным, потому что крепкой мужской хваткой мигом поставил «прокурора» на ноги.

– У вас все в порядке? – спросил он голосом доброго мага. – Чем я могу вам помочь?

– Мне уже здесь помогли, – свирепо сказала Дубровская, поправляя съехавшую на бок юбку. Ей до смерти хотелось еще немного поиграть роль прокурора и заставить публику синеть от ужаса, цитируя положения любимого Уголовного кодекса. Но это уже могло быть расценено как мошенничество. Поэтому Лиза, гордо тряхнув головой, произнесла решительное: – Я – адвокат Дубровская, только и всего. Вам повезло.

Конечно, доктор Левицкий был порядочным человеком, поэтому не отнял протянутой для помощи руки и не позволил всего-навсего адвокату, не наделенному властными полномочиями, повторно грохнуться на пол. У Елизаветы оказался сломан каблук.

Вместо этого он красноречиво взглянул на свою помощницу, которая поняла все без слов.

– Ой, Игорь Всеволодович, похоже, я сделала глупость! – Марина прижала ладошку ко рту. В ее глазах плескался ужас. – Только не вспоминайте сейчас мою предшественницу Веронику, которая в этой ситуации поступила бы так, как надо. Лучше я принесу вам чай!

И прежде чем доктор успел что-то сказать, она, ловко развернувшись на каблуках, как первоклассная фигуристка, заскользила обратно в приемную…

– Извините нас, – сказал доктор Левицкий, усаживая Елизавету в кресло в своем кабинете. – Нам нет оправданий.

– Что вы, на вас я совсем не сержусь, – заверила его адвокат, намекая на то, что виновницей недоразумения считает все-таки дуру-администратора.

– Она – хорошая девушка, – верно понял контекст доктор. – Но иногда бывает чертовски несообразительна. Вот как сегодня, например. Конечно, я не смог бы даже ради вас прервать сеанс. Вы же понимаете, что речь идет о такой тонкой материи, как человеческая психика, когда стороннее воздействие может оказаться губительным. Но администратор могла бы вас попросить пройти в специальную комнату ожидания, где вы могли приятно провести время, листая журналы и слушая музыку.

– Так наверняка поступила бы некая Вероника, о которой вела речь ваша помощница, – усмехнулась Дубровская. – Кто это, кстати?

– Всего лишь обычная девушка, которая лучше справлялась с обязанностями администратора, – немногословно пояснил Левицкий.

По поспешности ответа Дубровская решила, что воспоминания о прежней сообразительной помощнице тоже не доставляют ему радости. Хороших сотрудников найти так трудно!

В это время распахнулась дверь, и на пороге появилась сияющая Марина с подносом в руках.

– Чай для вас, Игорь Всеволодович, и для госпожи прокурора, – оповестила она, чем вызвала усмешку на лице доктора.

– Вы видели? – кивнул он головой Елизавете. – Вот с кем мне приходится работать. Марина, у нас в гостях адвокат. Ты понимаешь?

Девушка кивнула головой. В глазах застыл немой вопрос.

– Адвокат – более дружественное человеку лицо. Его визит не сулит неприятностей, – пояснил он. – Чего, конечно, о прокуроре не скажешь. Но тем не менее ни того ни другого не следует кидать на пол, даже если вы хотите сохранить порядок в офисе. Усекли?

Марина опять кивнула, все-таки не понимая разницы между мудреными юридическими профессиями.

– За противодействие прокурору можно получить срок, – сказала Лиза и, подумав, добавила: – Конечно, и за выпады в отношении адвоката, если хорошо поискать, тоже что-нибудь найдется.

Судя по скорости, с какой ретировалась девушка, стало ясно, что последний аргумент гостьи оказался для нее понятным.

Правовой ликбез окончился. Нужно было переходить к делу…

– Я у вас по поводу Каменевой Кристины, – сказала она.

– А что, у нее проблемы? – осведомился доктор.

– Большие, – веско резюмировала Елизавета. – Она находится в реанимации после попытки суицида.

Ложечка, которой доктор помешивал чай, жалобно звякнула. Левицкий уставился на нее, как на привидение.

– Не может быть! – воскликнул он.

– К сожалению, это правда, – констатировала Лиза, отхлебывая чай. Для нее новость уже потеряла свою остроту. – Я была в больнице и, скажу вам, пережила не самые лучшие впечатления. Она попала под автомобиль и чудом осталась жива.

– Кристина?! О боже, не может быть!

Богат и могуч русский язык, но почему-то в момент сильнейшего потрясения человек из всего словарного запаса вспоминает только одну глупую фразу: «Не может быть!», словно не понимая, что то, чего не может быть, уже произошло.

– Да. Она поступила, как некогда ее отец. Причем сделала это в том же самом месте. В десятке метров от подземного перехода.

Теперь Елизавета могла сделать драматическую паузу для того, чтобы убедиться в произведенном эффекте.

Левицкий качал головой. Он не мог поверить услышанному.

– Если бы это касалось какого-то абстрактного человека, пациента другого врача-психотерапевта, я бы непременно заметил, что это интереснейший случай для практики. Но по отношению к Кристине подобное утверждение звучит цинично, – только и проговорил он.

Елизавета с ним согласилась.

– Но я вам не успела рассказать все, доктор, – добавила она наконец. – Кристину привлекают к уголовной ответственности.

– О боже! А это еще за что?

– Видите ли, в тот момент, когда она пыталась завершить свою жизнь под колесами автомобиля, ее состояние нельзя было назвать нормальным. Кристина действовала под влиянием сильных препаратов психотропного воздействия.

– Какой ужас! Ее обвиняют в их употреблении?

– Это бы повлекло только административную ответственность. Ей же вменяют хранение, что уже грозит уголовным сроком. У нее в сумочке обнаружили флакон с какими-то таблетками.