обстановке, развитию инициативы, хитрости, находчивости. Личный состав нештатных разведотделений и взводов был собран на специальные сборы. Люди под руководством опытных офицеров учились вести разведку в интересах своих рот и батальонов.

Должен заметить, что не только у разведчиков шла напряженная учеба. И стрелковые подразделения настойчиво готовились к предстоящим боям. Повсеместно отрабатывалась одна и та же тема: «Наступление с прорывом сильно укрепленных позиций противника и форсированием водных преград». В тылу наших войск были оборудованы специальные учебные поля, которые с максимальной точностью воспроизводили вражескую оборону.

Мне довелось присутствовать на учении в 17-й гвардейской дивизии, где разведчиками руководил гвардии подполковник Василий Фомич Таран. Это был знающий, исключительно требовательный офицер. В соответствии с составленным им планом, разведчики преодолевали преграды и препятствия, учились быстро реагировать на малейшее изменение обстановки. Действовали они умело, дерзко. Были, разумеется, отдельные недостатки. Но для того и существует учеба, чтобы выявлять и устранять их.

В разведывательных подразделениях было немало молодых: солдат, которые, конечно, кое в чем еще уступали «старичкам». Но что особенно радовало: нигде, ни единого раза не слышал я упреков в адрес новичков, каких-то насмешек, высокомерных слов. Напротив, разведчики-ветераны делали все для того, чтобы помочь младшим братьям своим освоить трудную науку побеждать. В подразделениях прочно утвердилась атмосфера доброжелательности, взаимной помощи, наставничества, если так можно сказать.

Своими наблюдениями я поделился с заместителем по политчасти майором Н. В. Поздняковым, который по заданию начальника политотдела армии часто выезжал в подразделения. И он полностью согласился со мной. Да, политико-моральное состояние разведчиков на должном уровне. Больше он ничего не сказал, но я-то знал, что в значительной мере это его заслуга.

Работал Николай Васильевич исключительно много. А в эти июньские дни 1944 года — особенно. Вот и сейчас, когда мы встретились с ним в разведроте дивизии, я сразу обратил внимание на то, что его лицо слегка осунулось. Чувствовалось, что недосыпает он. Но глаза офицера светились радостью. И так было всегда, если Позднякова удовлетворяли плоды своего труда.

По моей просьбе Николай Васильевич рассказал о том, как активно, по-деловому проходили в дивизии партийные собрания, индивидуальные и групповые беседы. В разведывательных подразделениях регулярно выпускались боевые листки, в которых описывались подвиги лучших разведчиков, раскрывался их боевой опыт. Словом, все формы политической работы использовались активно и целенаправленно.

— Есть и кое-что новое, — продолжал майор Поздняков. — Думаю, что эту форму работы с личным составом можно будет рекомендовать и другим.

Оказалось, что начальник разведки 91-й гвардейской дивизии и командир разведроты гвардии капитан Н. М. Солодовников стали практиковать посылку писем на родину разведчиков, проявивших мужество, отличившихся в боях.

Меня заинтересовали эти письма. Я попросил Солодовникова показать их. Спустя несколько минут на стол легли копии писем, которые хранили в роте. Вот одно из них, направленное отцу отважного разведчика Федора Половенко:

«Дорогой Савелий Потапович! Ваш сын Федор — воин, не знающий страха. Несколько дней назад он оказался в населенном пункте, занятом врагом. Федор не растерялся. Он швырнул в окна гранаты, а потом в упор расстреливал гитлеровцев из автомата. Он уничтожил много врагов, а одного взял в плен.

Ваш сын — сержант. Он награжден орденом Красного Знамени и медалью «За отвагу». Благодарим Вас, Савелий Потапович, за то, что Вы вырастили и воспитали такого сына, отважного воина».

Как оказалось, на это письмо гвардии капитан Солодовников вскоре получил ответ. Отец гвардии сержанта Половенко писал:

«Очень рад читать такие теплые слова о Федоре. Благодарю вас за хорошее воспитание моего сына, который так храбро сражается с врагами и удостоен двух правительственных наград. Лет мне уже немало, но славные боевые дела Красной Армии и моего сына Федора воодушевляют меня на самоотверженный труд в колхозе. Мы здесь тоже отдаем все силы делу скорейшей победы над коварным врагом».

— Ну и как реагировал на это письмо гвардии сержант Половенко? — спросил я у Солодовникова.

— Рад был бесконечно. Смутился, правда… Благодарил меня и всех товарищей по роте. Мы ведь ответ вслух перед всеми зачитали.

Партийные и комсомольские собрания, боевые листки, письма родным — все это, конечно, были эффективные методы политико-воспитательной работы. И все же наиболее сильное воздействие оказывал личный пример коммунистов.

Обстоятельства складывались так, что разведчиков 158-й стрелковой дивизии некоторое время преследовали неудачи. Нужно было захватить «языка», а он, как на грех, никак не шел в руки. Командир роты и парторг Григорий Малыгин обстоятельно побеседовали с бойцами. Вместе выяснили основную причину неудач: недостаточное наблюдение за обороной противника и слабое знакомство с намеченным объектом. И еще — неверие в свои силы. Последнее, пожалуй, было самым главным.

Накануне выхода в новый поиск распределили членов партии по действующим подгруппам. Разведчикам пришлось около суток вести наблюдение за передним краем, находясь в исключительно сложных условиях. Все это время они находились в воде, притом без сна, без отдыха. Но коммунисты подавали пример выносливости, бодрости, поднимали моральный дух товарищей.

А когда была подана команда, разведчики, находившиеся всего в 120 метрах от врага, ринулись вперед. Коммунисты Денисенко, Оболдин, Лесников (имена их, к сожалению, не сохранились в памяти) первыми вступили в бой. Равняясь на них, уверенно действовали и остальные разведчики. Результат был таков: 20 гитлеровцев истреблено, «язык» захвачен. Все участники поиска благополучно возвратились в расположение своих войск.

И так было всюду. Коммунисты в разведке неизменно играли роль авангарда. Личным примером, бесстрашием увлекали они за собой товарищей на подвиг.

К 20 июня разведывательные органы и разведподразделения соединений и частей завершали подготовку к наступлению. Дело, разумеется, не ограничивалось боевой учебой, тренировками на местности. Ни на один день не прерывалась обычная деятельность. Достаточно сказать, что только за 20 дней было проведено около 40 поисков, в ходе которых было захвачено 16 пленных, множество важных документов. Все это помогло проверить и уточнить ранее имевшиеся данные.

Исключительно большая работа была проделана в эти дни инженерной разведкой, которую возглавлял инженер-майор Б. А. Бутинов. В процессе подготовки к наступлению разведчики выявили систему проволочных заграждений общей протяженностью около 70 километров, точно определили местоположение минных полей. А число заминированных участков достигало семидесяти двух. Легко представить себе, насколько выше были бы потери в личном составе и технике, если бы перед самым началом наступления саперы, делавшие проходы, не располагали бы такими данными.

За несколько дней до начала Витебско-Оршанской операции по приказу командарма командиры дивизий на ряде участков провели разведку боем с целью уточнения системы огня противника и частичного улучшения своего тактического положения. В результате активных действий были взяты и удержаны