– Ты и впрямь уверен, Эдемус, что хочешь ввязаться вэто дело? – осведомилась Афраэль. – Твердо уверен?

– Я ведь уже сказал об этом, Афраэль.

– И тебя ничуть не интересует, отчего это меня такбеспокоит судьба двоих эленийцев? У них ведь есть собственный Бог. Почему, какты думаешь, я в них так заинтересована?

– Отчего это ты так любишь говорить обиняками, Афраэль?

– Потому что мне нравится преподносить сюрпризы, –сладким голосом пояснила она. – Кузен, я от всей души хочу поблагодаритьтебя за то, что ты так озабочен судьбой моих отца и матери. Ты тронул меня дослез.

Эдемус потрясенно воззрился на нее.

– Как ты могла?! – выдохнул он.

– Кто-то же должен был это сделать, – пожалаплечами Афраэль. – Кому-то нужно было присматривать за Беллиомом. Анакха –дитя Беллиома, но, покуда его сердце в моей руке, я могу более или менее управлятьего поступками.

– Но они же эленийцы!

– Брось, Эдемус, что за ребячество! Эленийцы, стирики,дэльфы – какая разница? Всех их можно любить, если сердце твое открыто любви.

– Но они едят свинину!

– Знаю. – Афраэль содрогнулась. – Поверь мне,знаю. Над этим я тоже работаю.

***

Сенга был добродушный бандит, в чьих жилах перемешалось такмного кровей, что трудно было понять, к какой нации он относится. Он многоухмылялся, был громогласен и шумлив и заразительно хохотал. Келтэну онпонравился с первого взгляда, да и Сенга, похоже, нашел родственную душу вэленийском разбойнике по имени Коль. Он хохотал, шагая по захламленному лагерю,где прямо на голой земле неуклюжими грудами были свалены мебель и другиепредметы домашнего обихода.

– Эгей, Коль! – крикнул он, подходя к дереву, подкоторым поставили свой шатер Келтэн, Бевьер и Кааладор. – Ты бы поехал сомной, что ли! Повозка, груженная пивом, открывает все двери в Натайосе.

– Не люблю я армии, Сенга, – ответилКелтэн. – Офицеры вечно пытаются тебя завербовать – обычно с мечом к горлу– а генералы, на мой вкус, чересчур привержены нравственности. От слов «позаконам военного времени» у меня отчего-то стынет кровь в жилах.

– Скарпа вырос в таверне, друг мой, – ухмыляясь,заверил его Сенга, – и мамаша его была шлюхой, так что он привык к темнымсторонам человеческой натуры.

– Как твоя торговля? – спросил Келтэн. Сенгаосклабился, закатил глаза и позвенел туго набитым кошельком.

– Здесь достаточно, чтобы я начал подумывать о честнойжизни и собственной пивоварне. Плохо только то, что наши приятели из Натайосапробудут здесь недолго. Если я устрою здесь пивоварню, а мои покупателиотправятся на войну и атаны настрогают из них жаркое, мне придется выпить все самому,а уж это чересчур для самой сильной жажды.

– А с чего ты взял, что мятежники готовятся выступить?

– Да так, ничего особенного, – отозвался Сенга,растянувшиеь на земле и передав Келтэну свой бурдюк с вином. – Последниепару недель Скарпа где-то пропадал. Он и двое-трое эленийцев в прошлом месяцеуехали из Натайоса, и никто не мог мне сказать куда и зачем.

Келтэн старательно сохранял на лице равнодушное выражение.

– Я слыхал, он чокнутый, а чокнутым ни к чему искатьпричину, куда и зачем их носит.

– Скарпа, конечно, чокнутый, но своих мятежников онспособен довести до неистовства. Когда он берется произнести речь, лучше сразунайти местечко, где бы присесть, – потому что слушать его придется самоемалое шесть часов. Как бы то ни было, он уехал, а его войско принялосьготовиться к зиме. Все изменилось, когда он вернулся.

Келтэн тотчас насторожился.

– Вернулся?

– Вот именно, друг мой. Эй, дай-ка и мнеглотнуть! – Сенга схватил бурдюк и, запрокинув его, направил тугую струювина прямо себе в глотку. – Он и его дружки-эленийцы прискакали в Натайосдня четыре тому назад. И с ними, говорят, были две женщины. Келтэн тяжело селна землю и принялся сосредоточенно поправлять пояс с мечом, чтобы скрыть своеволнение.

– Я думал, Скарпа ненавидит женщин, – проговорил оннарочито небрежным тоном.

– Это верно, друг мой, но, судя по тому, что я слышал,эти женщины не какие-нибудь шлюшки, которых он подобрал по пути развлеченияради. Во-первых, у них были связаны руки, и парень, с которым я толковал,говорил, что, хотя вид у них был жалкий, они вовсе не походили на продажныхдевок. Он, правда, не сумел хорошо их разглядеть, потому Скарпа сразу загнал ихв дом, который явно приготовили для особого случая – шикарная мебель, кругомковры и все такое прочее.

– В этих женщинах было еще что-то особенное? –спросил Келтэн, едва удержавшись от того, чтобы затаить дыхание.

Сенга пожал плечами и снова глотнул вина.

– Просто с ними обращались совсем не так, как с темидевками, которые обычно таскаются за войском. – Сенга поскреб в затылке. –Что там еще говорил мне этот парень… Что же он такое говорил? – На сей разКелтэн и впрямь затаил дыхание. – Ах да, вспомнил! Он сказал, что эти двеженщины, которых Скарпа так заботливо приволок погостить в Натайос, –эленийки. Ну не удивительно ли?

Бepeca, город на юго-восточном побережье Арджуны, оказалсянеприглядным местечком. Подобно огромной жабе, раскорячился он на берегу междуюжными водами Тамульского моря и болотистой зеленью джунглей. Главным занятиемв этих местах было производство древесного угля, и едкий дым колыхался вовлажном воздухе над Бересой, словно воплотившееся проклятие.

Капитан Сорджи бросил якорь на некотором расстоянии отпричалов и сошел на берег, чтобы побеседовать с начальником порта.

Спархок, Стрейджен и Телэн, в холщовых матросских робах,опираясь на поручни левого борта, смотрели через затхлую вонючую воду на местоих назначения.

– Фрон, – сказал Стрейджен, обращаясь кСпархоку, – мне пришла в голову совершенно замечательная идея.

– Вот как? – отозвался Спархок.

– Почему бы нам просто не прыгнуть в воду и не поплытьк берегу?

– Неплохо придумано, Вимер! – рассмеялся Телэн.Они все уже более или менее привыкли к своим выдуманным именам.

Спархок осторожно огляделся, желая убедиться, что никого изматросов нет поблизости.