его коллеги также посматривали на восток: уж больно заманчивым был кусок русских земель, где, безусловно, можно было найти продовольствие, рабов и прочие атрибуты сытой жизни. Аль Феруни не стал доводить до них информацию об анклаве на побережье Чёрного моря, решив использовать их в качестве пушечного мяса в отвлекающем манёвре. Пока гяуры будут разбираться с теми, он свободно пробьёт любой заслон своей бронетехникой, а потом выйдет на оперативный простор и до зимы снова затихарится в каком-нибудь удобном населённом пункте на территории России. Он даже готов пожертвовать примаками, примкнувшими к нему впоследствии в Белостоке — свою-то гвардию он бережёт. Она ему понадобится на новом месте.

Пока готовились к совместной операции, к Аббасу вышел на соединение ещё один полевой командир. У него насчитывалось около семи тысяч бойцов. В основном сброд, только аль Феруни это было неважно — они всё равно станут тем самым «мясом», которое он кинет в прорыв первыми. Большая оплошность бывшего начальника МТО задержала Аббаса на пять дней, но теперь всё было готово и можно начинать крупномасштабную операцию. Ещё вчера вечером он согласовал по радиосвязи начало выдвижения всех трёх группировок — Южной, Центральной и его — Северной. Южане выйдут к Одессе, в надежде поживиться там продовольствием, центральная — самая большая, выдвинется на территорию бывшей Украины, а он рискнёт прорваться в сторону столицы бывшей России. Сегодня утром пришло известие, что южане начали исход к побережью Чёрного моря, ближе к обеду начнёт свой путь центральная группировка, а он выдвинется завтра утром. Восемнадцать танков — в Белостоке он добыл ещё несколько единиц бронетанковой техники, и четыре САУ — весомый аргумент в любом боестолкновении.

То же время. г. Брянск

— Ну, товарищи, что будем делать? — генерал-лейтенант Ермолаев оглядел сгрудившихся около карты полковников Воскобойникова и Самохина, а также генерала-майора Ведерникова. — Противник засел в Минске и подтягивает топливные резервы. Нюхом чую, что не попрут арабы всем своим клином на Брянск — не совсем же они дураки. Вчера Шахов выдал новый расклад по северной их группировке — у них двадцать две «коробочки», а это уже серьёзная сила. Вот как бы ты поступил на месте их командира, Василь Петрович, а?

— Я бы… — нахмурился тот. — Я бы разделил танки на три части. Одну послал в нашу сторону, через Гомель и Новозыбков, другую через Могилёв, Кричев и Рославль, а третью — вот сюда, — ткнул он пальцем на Смоленск. — Через Оршу на Смоленск — в сторону Москвы. Я же не знаю, что там жопа, но если логически рассуждать, то всё равно есть места, где можно разжиться топливом — та же Таманская дивизия. А дальше у меня такой оперативный простор вырисовывается…

— Правильно мыслишь, — насупился Олег Петрович, ответив тоном Георгия Константиновича Жукова. — И вот что нам делать в такой ситуации?

— Так раздавить в Минске, чтобы не рыпнулись дальше! — предложил сибиряк. — Тех же стратегов прислать и дело в шляпе.

— Так-то оно так, но тогда мы их спугнём, а Шахов не успеет замкнуть «котёл», и плакали наши труды. Мля, и «сушилка для белья» у нас одна… — покрутил головой Ермолаев. — Хоть Мочалова снова вызывай и проси сделать вторую…

— Товарищ генерал-лейтенант! Новая сводка! — в помещение зашёл связист.

— Давай! — приглашающе махнул рукой Олег Петрович и сразу впился в листок. Минуту ничего не происходило, но по меняющемуся выражению лица генерала было заметно, что что-то заставило его нервничать. — Мля! Две новости и по классике жанра.

— Давай с плохой, — предложил Ведерников.

— Борт с капитаном Мочаловым вчёра упал из-за грозы…

— Твою дивизию! Мля! — синхронно опешили оба полковника. Дальше Воскобойников успел первым — Володя и лётчик хоть живы?

— Мочалов сломал ногу при приземлении с парашютом. Лётчик цел. Так что наша идея с радиоперехватом частоты арабов и возвратом Володи лопнула. Выкручиваться будем своими силами.

— А какая хорошая новость? — спросил сибиряк.

— Южная и центральная группировки арабов начали движение. Америкосы и Медведев выдвинулись на свои позиции. Здесь всё по плану.

— Но почему северная группировка не начала движение? — почесал затылок Воскобойников.

— Выжидают, — ответил Самохин. — Сдаётся мне, они приносят в жертву тех, кто южнее их. А потом, когда те оттянут на себя значительную массу наших войск, попытаются рвануть куда-то в Калугу или Подмосковье.

— Логично, Василь Петрович, — кивнул Ермолаев.

— Значит, нужно вызывать стратегов! — попытался настоять на своём Ведерников. — А генерал Шахов не может сдвинуться чуть в нашу сторону? Мы бы тогда закрыли это направление.

— Не получится, — мотнул головой генерал-лейтенант. — Ему придётся вон какой крюк давать. А вот ускоренным маршем дойти до Полоцка ему по силам. Тут сколько… вгляделся он в карту — … 350–370 километров[22]? В среднем — девять с небольшим часов ходу.

— И что это нам даст? — усомнился в затее Воскобойников.

— Как в шахматах, — усмехнулся Самохин. — Двинутся бородатые на Оршу — огребут по полной. Даже без «сушилки». Ему до Орши дойти быстрее, чем арабу из Минска. «Коробок» у него там будет явно меньше псковских, а значит, что?

— Песец котёнку! Ср…ть на палубе больше не будет! — захохотал Олег Петрович.

— Что, связываемся со стратегами? — продолжал проталкивать идею Ведерников.

— Ладно, Пал Константиныч, без этого варианта нам не решить проблему трёх вероятных направлений движения вражеских колонн, — кивнул Самохин. — Давайте двигать к связистам, там и побеседуем предметно со Скрябиным.

Дойти до пункта связи было делом нескольких минут. Оба дежурных связиста аж с лица взбледнули, когда к ним нагрянуло всё командование операцией.

— Товарищи… — мигом привстал прапорщик Брошкин.

— Спокойно, Брошкин, не суетись, — примирительно поднял руку Олег Петрович. — Нам нужна связь с Саратовом. Сможешь организовать?

— Так точно, тарщ генерал, — кивнул он и сел на своё место. Минутой спустя снова встал и протянул тангенту Ермолаеву. — Саратов на связи.

— Евгений Максимович, доброе утро. Как сам?

— Неплохо, Олег Дмитриевич, и тебе здравствовать. Немного морда побаливает после вчерашнего, но ничего страшного.

— Не понял? — опешил генерал. — Это во что ты вчера ввязался?

— Мятеж был в Саратове, — вздохнул в микрофон Скрябин. — Нас с Пасечниковым маленько зацепило камнями. А если