Тебе не кажется, что картинка на обложке точь-в-точь похожа на то место, где мы ночевали на мысе Лендс-Энд?

– Очень похожа. Кто бы мог подумать той ночью, когда мы ставили палатку под конец чудовищно ветреного дня, что несколько лет спустя мы будем стоять вот тут?

– Сделай еще одну фотографию, я встану к книгам.

– Пойдем наверх, в кафе, выпьем чаю с кексом, чтобы отметить это дело?

///////

Мы пили чай, а внизу по улице шли люди, в эти неожиданно теплые осенние дни они все еще были в футболках.

– Знаешь, если мы согласимся на предложение Сэма, это будет означать, что мы ничему не научились. Мы снова отдадим свою стабильность в руки чужому человеку. Подумай, куда это завело нас в прошлый раз. Мы остались на улице. – Мот едва мазнул свой кекс маслом.

– Это совсем другое. Мы же не вкладываем деньги, и что нам терять? В любом случае, когда снимаешь жилье, ты в безопасности ровно до тех пор, пока это устраивает владельца. У нас нет долгосрочного договора аренды, так что в любой момент Анна может дать нам уведомление, и через два месяца придется съехать. Я уверена, что она так не поступит, но мало ли что случится. Так что вряд ли мы можем рассуждать о стабильности. – Я густо намазала на свой кекс все масло, какое было в маленькой баночке. Никогда не понимала, почему в трудных ситуациях я так много ем.

– Это правда, но придется вложить кучу сил в то, чтобы просто вычистить эту ферму, прежде чем можно будет заняться ремонтом или подумать о том, как она будет окупаться, не говоря уже о прибыли. Что, если мы приведем там все в порядок, а он попросит нас съехать?

– Я все думаю о тех флажках в витрине. Когда мы ночевали на Лендс-Энде в бурю, мы бы отдали что угодно, лишь бы оказаться в своем сегодняшнем положении. Сидим тут и пытаемся решить, достаточно ли у нас смелости, чтобы сменить одно жилье на другое. Знаю, мы рискуем, и все может пойти не так, но мне кажется, это надо хотя бы обдумать. – На улице сгустились облака, люди надели свитера. Я выцедила из чайничка последние капли чая. Несмотря на мои храбрые слова, я боялась, что Мот, как всегда, прав.

– Разница в том, что на Лендс-Энде у нас был только батончик «Марс», и терять нам было нечего. Теперь у нас хотя бы есть квартира, и мы не можем так легко от нее отказаться. Да и Анна помогла нам, когда нам больше никто не помог, так что я чувствую себя обязанным ей. С другой стороны, мы говорим о земле. Смотря на того канюка, который парил над холмом, почти лаская его, я больше всего на свете хотел там остаться. Но я не могу допустить, чтобы мы снова так пострадали – вложили все силы в то, что у нас отнимут. Просто этого не переживу. И я должен подумать о тебе. Если мое здоровье будет ухудшаться так же быстро, я не смогу нормально работать – и не уверен, что даже сейчас могу. Прости мне эти слова, но, если я умру в следующие несколько лет, ты окажешься в ужасном положении.

– Не говори так, не надо. Я не могу этого допустить.

– Рэй, мы уже это проходили. Не все в жизни нам подвластно.

На улице люди раскрывали зонтики и забегали в магазины, чтобы укрыться от внезапного ливня.

///////

– Простите, что у меня не было с собой ключа, когда мы встречались. Я вышлю его вам почтой. Сходите, посмотрите дом.

Сколько мы еще сможем тянуть резину, прежде чем Сэм сдастся? Мы решили вернуться на ферму, еще раз все обойти ее и поглядеть, какое впечатление произведет на нас дом изнутри.

Солнце поднималось над горизонтом все ниже, ночи становились длиннее, но дни еще оставались теплыми. Мы стояли перед домом, а ветер с ручья в низине обдувал заброшенный яблоневый сад. Перед тем как войти в помещение, мы захотели взглянуть, что там, за высокой травой и переплетенными ветвями. Много веков назад монахи приплыли сюда по ручью, выбрались из лодок с мешками зерна и бутылками рома неизвестного происхождения и поселились в маленьком монастыре, когда-то стоявшем на краю приливной зоны. Всего несколько человек, живших странной, замкнутой и религиозной жизнью в лесистой долине. Вполне вероятно, что именно они посадили здесь яблони. Сэм нашел упоминания о том, что его ферма занималась производством сидра еще во времена подписания Великой хартии вольностей: сотни лет на этом самом месте из яблок делали сидр. Очень может статься, что монахи, у которых было не так много занятий, кроме богослужения и ловли рыбы, забрели в эту укромную долину и подумали: идеальное место, чтобы посадить здесь яблони! И уж совсем не удивительно, что, живя такой тихой жизнью у воды, они вдруг задумались о сидре. Некоторые историки сказали бы, что сидр использовался для обмена на контрабандные товары, которые доставляли в порт морские суда, и что жизнь в местном монастыре была весьма далека от тихой и уединенной. Но мы не знаем, возможно, это просто корнуолльская версия истории. Маленького монастыря давно уже нет, на его месте стоит дом в георгианском стиле, но история осталась, и когда мы глядели на яблони в тот осенний день, нам казалось вполне вероятным, что какие-то из них действительно посадили монахи. Узловатые, поврежденные некрозом ветви повисли и поломались под тяжестью спелых несобранных плодов. Хотя бы теперь мы выяснили, откуда в реку попадали таинственные яблоки: это не дети играли в лесу, а вороны пировали в саду и уносили плоды с собой, а потом, зазевавшись, роняли свою добычу на проплывавших внизу туристов. По пути к дому мы обнаружили, что одна древняя яблоня не похожа на другие: ее корни были согнуты и поломаны, дерево упало и явно уже не первый год лежало на земле. С одной стороны все ветви были мертвы и лежали, раздробленные, в траве по пояс высотой, но те, что уцелели при падении, вытянулись вертикально вверх, в небо, они цеплялись за жизнь, продолжая стремиться к солнцу. А по всей длине ствола упавшего дерева виднелись идеально симметричные отверстия, будто их высверлили электродрелью.

– Как странно. Может, кто-то опробовал здесь новую дрель?

– Или это жучки? Какие-нибудь древоточцы? – Мы какое-то время разглядывали отверстия. – Ладно, хватит смотреть на дырки от жучков. Я больше не могу ждать, пойдем заглянем в дом.

Дом построили из