Кеннета Грэма на написание «Ветра в ивах». Посмотрите-ка на это старое издание, – Сэм вынул из сумки «За диким лесом», книгу о жизни Грэма. – Много лет назад я купил ее в благотворительном магазинчике, потому что мне понравилась картинка: вот ручей, а на заднем плане самое высокое поле на ферме. Я тогда и представить не мог, что когда-нибудь куплю это место. Я же говорю, это мечта.

На обложке действительно был изображен очень похожий ландшафт. Мот, стоявший у Сэма за спиной, удивленно поднял брови. Кто этот человек и что мы тут делаем вместе с ним?

– Но с тех пор, как я купил ферму, все пошло вопреки моим надеждам. Никто не мог понять, чего я хочу. Ничего не получалось. А потом я прочел вашу книгу.

Что ему нужно? Горячий безвоздушный ветер пошевелил листья на деревьях, огромный канюк завис на восходящем потоке над долиной, помедлил, а затем мягко спланировал за холм и исчез из виду.

– Вы можете отказаться, если у вас уже появились какие-то другие планы на жизнь или просто если посчитаете, что я рехнулся. Но вы не хотели бы поселиться здесь? Помочь мне вернуть это удивительное место в то состояние, в котором оно должно быть. Вернуть жизнь в этот измученный пейзаж, вернуть диких птиц и зверей в живые изгороди. Воплотить мое видение этого места: пусть это будет экологичная ферма, где пасется несколько овец и производится сидр, но с упором на заботу об окружающей среде. Вы сможете помочь мне в этом, как думаете?

Как мы думаем? Мы никак не думали, просто сидели на выжженной солнцем траве. В воздухе стояла тишина, ни криков птиц, ни жужжания насекомых, ни даже тихого шелеста колосьев на ветру. Только жаркая, неподвижная, дикая тишина. Тишина пустой земли, на которой не выжило ни одного дикого существа. Внизу под холмом, под яблонями, томились в загонах ягнята: переносные металлические вольеры удерживали их на пятачках сухой земли, всю траву под собой они давно выели до камней и корней деревьев. Их шерсть побурела от сухой грязи, и они, голодные, царапали ограждение в ожидании еды. Канюк описал круг над холмом и появился в небе позади нас, волнообразными движениями спускаясь в долину, наполняя пустой молчаливый пейзаж своими долгими жалобными криками. Как мы думаем?

Мы не знали этого человека, не знали о нем ничего. Его приглашение могло быть как самым потрясающим предложением на земле, так и бредом безумца. Очевидно, он что-то узнал о нас в Интернете и прочел мою книгу, у него могло быть сколько угодно скрытых мотивов. Нет уж, спрятавшись в квартирке за церковью, мы были в безопасности, там было тихо, темно, надежно. Но земля под моими руками была такой теплой, а коротенькая ломкая травка – такой острой и пахнущей сеном. Темный, чуть затхлый, глубокий и сладкий запах амбара с сеном из моего детства. На секунду я почувствовала, как спотыкаюсь о веревку, как ветер теребит мою футболку. Нет. Нет. Нет. Мы столь многому научились, столько потеряли; мы никогда не позволим себе снова кому-то довериться. Как это возможно? Я взглянула на Мота, ссутуленного, забывчивого, страдающего от головокружений. Да, ему нужна была жизнь среди зелени, но не стресс, сложности или проблемы. Только простота жизни на природе.

– Нам нужно подумать.

– Разумеется, но я точно знаю, что вы – именно те люди, которые нужны этому месту. У меня такое чувство, что это судьба.

///////

На сцену светили яркие белые прожекторы, они слепили меня так, что дальше второго ряда стульев я ничего не разбирала. Но вдоль тускло освещенных стен церкви, за колоннами, мне видно было заполненные до самого конца сидения. Я старалась не смотреть туда, а сосредоточиться на женщине, задававшей вопросы. Меня отвлекало странное, ухающее, прыгающее ощущение в груди, и я с трудом подбирала слова для ответов. Вторая писательница что-то говорила, а у меня в голове бушевал круговорот панических мыслей. Я выключила звук на телефоне, но чувствовала, как он вибрирует в кармане. Я знала, что это он. Перестань мне звонить, я не знаю, что решила, как я могу сказать тебе, что решила, особенно в этом чужом мне месте, когда мне в глаза бьет свет, как на допросе. Внезапно до меня дошло, почему Боно всегда ходит в темных очках, я вспомнила все песни U2 сразу, и мои мысли унеслись куда-то в неведомую даль, как река, спешащая к морю.

– Рэй, не хотите прочесть нам отрывок из своей книги? Рэй? Рэй?

Даже очки Боно не помогли бы моим рукам не дрожать, перелистывая страницы, но когда я принялась читать, на меня снизошло странное спокойствие. Доверься словам, доверься тропе, она уже увела тебя так далеко. Читая, я была не на сцене, а снова на пляже, который заливали волны, стремительно подбираясь к палатке. Мот бежал по мягкому песку в шортах, неся палатку над головой, мы смеялись и надеялись. Оглядев аудиторию, я увидела, что слушатели тоже с нами: они бежали по пляжу вместе со мной. Мы все вместе поставили палатку у подножия скалы, чувствовали надежду, смотрели в будущее и еще собирались пожить. Я поняла, что хочу сказать Сэму «да». Да, Сэм, совершенно точно да. Но это так поспешно и глупо, и выходит, мы ничему не научились на своих ошибках. Разве мы не усвоили, что в жизни ничего не бывает просто так, что никому нельзя доверять? Что нас всегда будут поджидать трудности, которые навалятся, как только мы расслабимся?

– Ну что ж, очень интересно было послушать, как вы рассказываете о своих книгах, но думаю, пришло время обратиться к нашей замечательной большой аудитории. У кого-нибудь есть вопросы?

Свет немного притушили, стало видно людей в зале, и я сразу же увидела его позади Мота, он стоял у колонны. Смотритель поля для гольфа.

– Да, я хотел бы поговорить о ночевке на поле для гольфа…

18. Единственная косуля

На фотографии запечатлелись наши силуэты, отраженные в витрине книжной лавки, магазинчики у нас за спиной, по ту сторону мощеной улицы, и над всем этим – шпили собора Труро на фоне синего неба. Но фотографируя, мы ничего этого не замечали. Видели только стопку голубых книжек с изображением ласточек да нарисованный от руки плакат с цитатами из книги. Мои слова, окруженные изображениями волн и чаек и украшенные веревкой с флажками. Дельфины и птицы на треугольниках ткани, прикрепленных к синей ленте.

– Невозможно поверить, да?

– Совершенно невозможно.