Истощение – один из показателей того, что мы превысили внутреннее ограничение скорости. Мы больше не способны отдыхать, не можем спать и даже спокойно помечтать о чём-то. Ещё один признак: мы обрываем все дружеские контакты с другими людьми. Нам кажется, что на разговоры за чаем или кофе нет времени. Мы выдумываем предлоги, чтобы не встречаться с друзьями за обедом или ужином.

Один мой ученик рассказывал: «Моя социальная жизнь остановилась. Я вежливо извинялся, отказываясь от приглашений на обед или ужин. Говорил, что очень занят проектом. Но на самом деле я просто подгонял себя.

Почему я так спешил? Потому что боялся. Боялся, что кто-нибудь из коллег обгонит меня, а в такого рода среде потерять работу – страшное дело. Если бы я потерял работу, то остался бы без дома. Моих детей забрали бы в семейный приют. Все эти опасения не давали мне спать по ночам, и, скорее всего, я принимал решения, которые не лучшим образом сказывались на делах компании, в которой я работал. Но я должен был думать о доме, детях, о том, как прокормить семью.

Я начал общаться с людьми. Я принимал приглашения на обед и ужин. Оказалось, что я не один такой. Многие люди были напуганы. Мы разговаривали, ели и пили в недорогих забегаловках. Но самое главное – мы держались друг за друга. Мы решили, что наша личная жизнь не менее значима, чем профессиональная; что „продвинуться вперёд“ значит не получить повышение – желаю удачи в такой рабочей обстановке, – а выстроить отношения с близкими нам людьми. Мы дали обещание притормозить, проводить больше времени друг с другом, со своими жёнами, мужьями и домочадцами».

Меня порадовало то, как этот парень и его друзьями смогли осознать и понять распространённую эмоциональную модель, помочь друг другу с ней справиться и найти в своей жизни новый источник энергии и открытости. Его история ещё раз напомнила мне о том, как легко наши мысли и чувства спутываются в плотный клубок и заставляют нас поступать во вред себе и окружающим.

В таких случаях немного ясности не помешает.

Несколько лет назад я был в Сан-Франциско и направлялся в кафе неподалеку от Юнион-сквер. Мне очень нравится этот город, потому что это одно из немногих мест, где я могу не надевать облачения тибетского буддийского учителя и ходить в джинсах и футболке. Конечно, я надеваю традиционную одежду, когда даю учения. Но если я не учу, то хожу по округе как обычный человек, что даёт мне шанс поговорить с людьми в менее формальной обстановке; это помогает мне понять надежды, страхи, переживания простых людей, что в свою очередь обогащает мои учения, помогая «измерить температуру» той местности, в которой я в данный момент нахожусь. Если же я в юбке и верхней накидке ламы, даже частные встречи с отдельными людьми или маленькими группами учеников отдают некой формальностью. Люди не так легко открываются. Их вопросы чаще всего касаются философских или практических сторон буддизма. Когда же я хожу в обычной одежде, они более раскрепощены в разговоре. Это не только помогает мне разобраться с их самыми глубокими переживаниями, но и позволяет выучить пару-тройку слов на незнакомом языке. С годами я заметил, что люди, посещающие мои учения, ценят тот факт, что я могу поприветствовать их и сказать пару слов на их родном языке. Так открывается прямой путь к их умам и сердцам.

В то утро в Сан-Франциско я вышел из отеля и направился в ближайшее кафе. Подойдя ко входу, я услышал крики. Я оглянулся по сторонам и увидел, как ко мне приближается бездомный человек, крича и таща за собой мешок мусора. Мне не было страшно. Я просто стоял и смотрел на него. Он посмотрел на меня и сказал: «Похоже, ты славный малый».

Всего минуту назад он бушевал и свирепствовал. Но когда он посмотрел мне в глаза, я заметил, что его глаза были очень ясными. Он спросил: «Дадите мне денег?».

Я подумал, что давать деньги бесполезно, и поэтому спросил его: «Ты хочешь что-нибудь съесть или выпить?».

«Да», – ответил мужчина.

«Что ты хочешь?» – спросил я.

«Гамбургер», – сказал он.

К сожалению, гамбургеры продавались в другом кафе дальше по улице.

«В этом кафе нет гамбургеров. Хочешь, пойдём вместе и ты выберешь что-нибудь другое?»

«Ладно», – ответил он.

Как только мы вошли в кафе, он тут же перестал вести себя как сумасшедший. Если бы не его неряшливый вид, он вполне сошёл бы за обычного посети-теля.

Перед нами стояла длинная очередь, как это водится по субботним и воскресным утрам. Около пяти минут он просто стоял за мной, никуда не смотря, ничего не делая, просто смирно стоя в очереди.

Потом я спросил: «Что будешь?»

И он опять ответил: «Гамбургер».

«Нет, – терпеливо сказал я, – здесь не продаются гамбургеры. Съешь сэндвич?»

К тому времени мы уже стояли в самом начале очереди, и я видел, как кассир теряла терпение, слушая наши рассуждения и недоверчиво поглядывая на моего товарища. Поэтому я быстро схватил сэндвич из тех, что имелись в продаже, и передал ему. И он тотчас выбежал из кафе и снова начал кричать и колотить по стенам на улице. В это время я расплатился и сел за стол, чтобы выпить свой кофе.

Вдруг раздался стук в окно. Это был тот же бездомный парень. Он что-то говорил и подзывал меня кивком головы. Я вышел из кафе, чтобы узнать, что ему было нужно.

«Воды», – ответил он.

Я понял, что, столкнувшись с нетерпеливостью и подозрением кассира, совсем забыл купить ему что-нибудь попить. Но у прилавка снова образовалась длиннющая очередь, и мне было не собрать всё своё сострадание, чтобы выстоять ещё одну очередь. Поэтому я дал ему три доллара и спросил: «Сможешь купить сам?»

«Да», – ответил он и ушёл с деньгами.

Я вернулся к столику и стал думать о том, как этот человек мог так сильно и быстро измениться. Какое-то время он, казалось, прекрасно владел способностью думать, управлять речью и поведением. Но потом на каком-то уровне – эмоциональном, умственном и, возможно, физическом – он превышал внутреннее ограничение скорости и попадал в своего рода аварию, которая повторялась снова и снова, свиваясь в уничтожающую его петлю.

Многие из нас попадают в подобные петли, но это вовсе не значит, что в них нужно застревать на всю жизнь. Мы видели, как можно начать распутывать определённые программы, работая с тонким телом и эмоциями. Однако мы привнесём в жизнь намного больше ясности и открытости, если будем следить за своими мыслями.

Многим из нас мысли кажутся такими весомыми, плотными и настоящими. Мы либо к ним привязываемся, либо их боимся. Так или иначе даём им собой управлять. Чем более весомыми и реальными они кажутся, тем больше власти они над нами имеют.

Третье применение полноты внимания – часто называемое «полнота внимания самого ума» или «полнота внимания в отношении мышления», – практика, смысл которой состоит в том, чтобы отслеживать, какие имена и ярлыки мы навешиваем на переживаемый опыт. Как часто мы говорим себе: «Я толстая», «Я урод», «Я устала», «Я неудачник», «Тот парень с работы полное ничтожество»?