Стража тоже не заметила темно-бурого взъерошенного подростка, тенью мелькнувшего среди камней.

Ветер резвился в скалах, унося посторонние запахи. Яркое полуденное солнце било в глаза. Глупые воробьи-слётки забавно разевали жёлтые рты, выпрашивая пищу у матери-воробьихи.

Где уж тут наблюдать за скальным туннелем, ведущим в Город? Да и кому он нужен? Уже сколько веков здесь — одни развалины.

Стражники стояли у ворот больше по приказу и в память о временах, когда жизнь бурлила вокруг. Вот тогда приходилось напрягать и нюх, и слух, и зрение, чтобы вовремя заметить опасного гостя.

А теперь — зачем напрягаться? Что беречь здесь, в самой глубине Серой Гряды среди острых пиков Каменного Города?

Чужаку сюда не добраться. Здесь нужны и ноги, и крылья, а в Мире нет больше врагов, способных преодолеть часть пути в полёте, а другую — карабкаясь по каменистой тропе.

Магия умирает век за веком. Каменный Город — полупустая древняя столица людей — засыпает вечным сном, превращая свои же стены в каменную домовину. Это данность нового мира. Кто сказал, что он вообще нуждается в охране?

Раху прочёл всё это по лицам стражников, по их потухшим глазам и сжатым губам.

Он незамеченным проскользнул между каменными столбами ворот, у которых стояли стражники. Тенью пронёсся по пустынным и узким улицам Старого города. Нашёл давнюю лёжку в заброшенном доме. Оборотился и достал припрятанный свёрток с домашней одеждой.

Брюки стали коротковаты, рубашка жала в плечах — оказывается, он подрос за этот безумный месяц скитаний. Хорошо хоть обувь пришлась впору — Раху не хотел, чтобы заносчивый и вздорный дядя видел его босым.

Дальше можно было идти не скрываясь. Если даже его узнают, шум поднять уже не успеют. Юный волк не особенно и скрывался, он просто не хотел встретить дядю прямо на крыльце родного дворца.

Раху долго петлял по старым улочкам, и наконец выбрался из катакомб возле базара. Здесь, почти в самом центре Города, ещё теплилась жизнь.

Было даже немного шумно. Женщины продавали мясо и рукоделие, мужчины — оружие, одежду и небесные чаши.

Подростки таскали корзины с дровами — многие семьи уже не могли даже обогреть дом магией. Она кончалась, умирала вместе с городом.

Юный волк проглотил слюну, сначала почуяв, а потом и увидев мясо, перетёртое с кровью — обычный уличный деликатес, который он так любил.

Подошёл к торговке. Улыбнулся вопросительно.

Та обрадовано скатала в руках мясной шарик, опалила огнём маленького костерка. Бросила покупателю.

— Счёт за услугу пришлёшь во дворец, — сказал Раху, подхватывая лакомство.

Девушка видела его одежду — с кружевами и позолотой. Но при слове дворец — широко распахнула глаза. Наверное, решила, что ей мерещится?

— Но ведь на площади говорили, что вас похитили колдуны, господин Раху? — испуганно спросила она.

— Врали, — отрезал юный волк.

— У нас теперь новый наследник, — сказала девушка.

— Я понимаю, — кивнул Раху. — Но тебе всё равно заплатят за мясо.

Утолив голод и омыв руки у этой же услужливой торговки, Раху отправился во дворец. Надеялся, что соскучился, но высокие стены вызвали всё ту же мучительную боль за грудиной. И рана на плече — тоже заныла.

Дворец стал навевать на юного волка тяжёлые мысли после гибели отца. А когда и мать окончательно потеряла от тоски разум, каменные стены и вовсе опостылели.

«Это рок! — твердил дядя. — Сначала погиб отец, теперь твоя мать потеряла людской облик и волчицей бросается на родных! Твою семью преследует рок, Раху! Ты не должен покидать Город! Ты погибнешь, и люди останутся без наследника!»

Раху прыжками преодолел высоченные ступени. Вот тут уже новая стража разглядела его, но преградить путь не посмела.

Он вошёл во дворец и ступил на лестницу, поднимающуюся к тронному залу, но вдруг уловил негромкий знакомый стук: что-то маленькое и деревянное падало на каменный пол.

Свернув в левое крыло, он замер у дверей детской.

Он рос здесь один. Во дворце никогда не было других детей!

Каменная дверь, закрытая на магический замок, легко поддалась и распахнулась.

Для управления дворцом не нужно было особого дара — камень ещё хранил в себе древние управляющие заклятья. Раху знал, как вытянуть руку, чтобы дверь узнала его, вот и всё.

Вернее, раньше в нём было только это ощущение: «Память. Это всё — только память о былой магии». А теперь в его руках, в теле с каждым днём всё сильнее бушевал древний синий огонь. Чесался под кожей. Рвался наружу.

Отец так мечтал об этом, но он не дожил.

Раху шагнул в комнату, и стук прекратился. Круглолицый мальчик перестал играть с деревянными кубиками и уставился на пришельца.

— Ты кто? — спросил Раху.

— Ниясэ, — отозвался «мальчик».

Имя было женское. Раху принюхался и понял, что перед ним — совсем маленькая девочка, лет, может быть, двух или трёх, когда по лицу ещё и не разберёшь — волчица это или волчонок.

— А что ты тут делаешь? — спросил он строго.

— Играю, — улыбнулась она.

У Ниясэ были мягкие волосы детского желтоватого цвета и ямочки на щеках.

Раху улыбнулся ей и присел на корточки. Но больше ничего спросить не успел — по коридору дробью ударил стук шагов.

Верно, дяде уже доложили, что блудный племянник вернулся.

— Раху! — крикнул дядя с порога. — Ты жив! Ты вернулся!

Юный волк вздохнул и тяжело плюхнулся на каменный пол рядом с девочкой. Он много чего хотел высказать дяде, но силы вдруг покинули его.

— Это Ниясэ, — сказал дядя, указывая на маленькую волчицу. — Последняя наследница крови нашей семьи. Последняя надежда. Я скрывал её в лесу даже от себя, но был вынужден привезти в город, нарушив тайну. В городе должен быть наследник. Если не будет наследника — город умрёт.

— Не