чистое. Но и потому, что он кому-то пригодился. Ощутил свою ценность. Почувствовал себя человеком, а не бледной тенью, которую заставляли таскать тяжести за сухую корку хлеба.

Я тоже надела красивую юбку, которую вышивала долго, пару недель. И волосы сплела в косы. И губы подкрасила, ох ладно. Ради праздника.

— Сестрица, ты б серьги господаревы надела! — подсказала Лиззи, когда мы собирались.

Я покраснела.

— Да зачем. Замуж я не особо хочу. Так что это лишнее.

— Так чтоб удачу привлечь! Замуж не хочешь, так удача-то нам нужна? А подарок — это всегда от удачи зависит, что в узелке попадется! Надевай!

Я спорить не стала.

Вынула серьги из коробочки и надела, к зеркалу подошла.

Тайком я на них смотрела, что уж скрывать.

Мне нравились и филигранные узоры из переплетенных серебряных завитков, и поблескивающий голубой камешек. Похоже, топаз?

И мне они шли.

Тяжелые и богатые.

— Ах, красота какая! — всплеснула руками Лиззи, увидев меня в господаревых серьгах. — Когда вырасту, у меня такие обязательно будут!

***

По дороге в поселок мы дважды встретили господаревых слуг верхами, с собаками.

Они рыскали по окрестности, и я точно знала, зачем; искали упыря. Вроде как гуляют, развлекаются. А на самом деле охоту ведут на самого страшного зверя.

К нашей усадьбе поехали, вокруг дома моего кружить. Ну, с такой защитой и не страшно ни за Клода, ни за Мрака!

От этой мысли мы с Реем помчались на гуляния быстрее и веселее, таща за собой санки с Лиззи.

Лиззи была воодушевлена и даже попискивала от счастья.

Пожалуй, на таком широком празднике она была впервые.

Поселок весь был расцвечен новогодними фонарями, в каждом окне горел праздничный свет. Ни дать, ни взять — картинка.

Лиззи нравилось все: и немудреное угощение, что раздавали слуги господаревы, и пляшущие ряженые в масках козлов, медведей, шутов. И салюты, которые золотыми огненными реками взлетали в темнеющее небо и распускались там алыми цветами.

Люди смотрели в чернеющее небо и ахали от восторга. Салют тоже был им в диковинку.

Говорят, Господарь привез его из далеких стран.

Елка на площади, вся в фонарях, горящих золотым светом, была видна из каждого уголка поселка.

Под ней танцевал весь поселок. Гудели трубы и били барабаны.

Рядом была залита горка, сбитая из снежных блоков. С визгом и криками с нее слетали на санках и ребятишки, и молодые парочки.

В торговых палатках за умеренную плату наливали чарочку и давали заесть пирогом.

Снова раздавали подарки господаревы, щедрее прежних.

Я взять постеснялась; а Лиззи зато набрала целых три штуки.

— Сестрица, — весело и лукаво сказала она, — от судьбы-то не убежишь! Что ж не берешь подарок? Снова боишься серьги вытащить?

— Не хочу просто, — ответила я. Лиззи покачала головой:

— Подарка не хочешь? — недоверчиво произнесла она. — На праздник пришла, и не хочешь? Не бывает такого!

«От Господаря не хочу!» — чуть было не выкрикнула я, но вовремя сдержалась.

— Ну, не взяла сама, так я тебе отдам свой, — сказала Лиззи и всунула мне в руки узелок.

— Ах ты, хитрюга! — рассмеялась я. — Ну, беги, с Реем с горки покатайся!

Ребятишки радостно помчались к горке. И только тогда я осмелилась развязать господарев узелок с подарком с предсказанием.

Сердце мое колотилось, как бешеное, когда я распустила ткань. Потому что, наверное, я знала, что там найду.

Тяжелое и красивое золотое кольцо. И пара конфет в яркой золоченой обертке.

— Вот как, женушка? После родов обсохнуть не успела, а уж за другого замуж собираешься?!

***

Я даже вскрикнула от неожиданности и отшатнулась.

Тот, кого я так боялась, тот, с кем и видеться-то не желала, стоял передо мной!

Жан, разряженный в пух и прах, красивый, порочный и жестокий.

Его одежда была еще более красивой и дорогой. Казалось, он сам блестит, как новогодняя елка. Кажется, он даже похорошел. На жирных-то харчах у новой богатой невесты…

— Надо же, как расцвела, — произнес он медленно, словно в полусне. — Округлилась… уже не тощие мослы, уже есть, за что подержаться. Это твой Клод тебя так натискал, что титьки появились?

— Не твое дело, мерзавец! — выдохнула я. От отвращения меня даже замутило. Что за липкий язык у него! Ничуть не лучше, чем у Клотильды!

— Это он тебя замуж зовет? Чье это кольцо? — резко выкрикнул Жан, шагнув ко мне.

Я безотчетным движением спрятала узелок с подарком за спину. Кольцо трясущимися руками натянула на палец и изо всех сил сжала кулак, чтоб не отнял его Жан.

— Господарев дар! — выкрикнула я, пятясь от мужа. — Ни за кого я не собираюсь замуж! В узелке попалось!

Жан осклабился, довольный.

— Это хорошо, — с удовлетворением произнес он. — Ты мне принадлежишь! Как и все твое добро…

— Да зачем тебе я? Чего прицепился? — искренне возмутилась я. — Нечего с меня взять! Мать твоя выкинула меня, смерти мне желала! Чего теперь ходишь, меня тревожишь? Считай, я умерла! Иди своей дорогой!

Жан приблизился вплотную.

Его синие глаза сияли, как звезды, слишком странно и слишком… не по-человечески, что ли?

— О, я уйду, — сказал он с улыбкой, рассматривая меня почти дружелюбно. С любопытством, словно видел впервые. — Я с удовольствием уйду, и оставлю тебя в покое, если ты отдашь мне то, что взяла.

— Я? Взяла? — изумилась я. — Ничего я не трогала…

Жан переменился в лице.

— Не смей мне врать! — рявкнул он, вцепившись в ворот моей шубки. Его ненастоящую ласковость как ветром сдуло. — Я знаю, я чувствую… Как ты умудрилась сделать-то это, полудохлая тварь! Мать говорила, что ты и не дышала порой, совсем уж окочурилась! Как ты умудрилась ее обворовать?!

— Да ты в своем уме?! — прокричала я, отпихнув от себя Жана, который стал уж совсем жутким. — Именно — чуть совсем не окочурилась у вас! Что я могла стащить, когда уже с ангелами разговаривала?

— Отда-а-ай, — страшным тягучим голосом наркомана, которого корежит и ломает, произнес Жан. — Это ведь не твое. Отдашь — и я навсегда уйду. Ни на шаг не приближусь. Сможешь даже дальше путаться со своим Клодом!

— Я итак смогу! — яростно выдохнула я. — Господарь нас с тобой разведет своей волей, и