Элиана молчала, тишину студии нарушали лишь звуки «Lips of An Angel» в исполнении «Hinder», доносящиеся из динамиков.

– Ты убил своего лучшего друга… – мрачно пробормотала она. Я внезапно ощутил нахлынувшую скорбь и поспешил отвернуться. – Не могу представить, каково сделать подобный выбор. Для меня это сродни решению избавиться от Молли, чтобы спасти Роума. Просто… невозможно. Я не смогла бы жить в ладу с самой собой.

Постоянная тяжесть, что давила на грудь, немного ушла. Элиана поняла, на что походила моя повседневная жизнь. Я услышал печаль в ее голосе. Она, черт возьми, почувствовала, как повлияло на меня убийство Джио. Я до сих пор не смог оправиться. И она осознала серьезность сделанного мной выбора, самого трудного решения в жизни.

Прижавшись губами к моей коже, чтобы придать сил, Элиана спросила:

– Как ты познакомился с Джио? И зачем вообще связался с этой бандой?

Неважно, хотел я того или нет, но ее вопрос вернул меня прямо в прошлое…

_____________________________

28 - Любимый (исп.).

29 - Поцелуй меня (исп.).

Трейлерный парк «Западные холмы»

Таскалуса, штат Алабама

Восемнадцать лет назад…

Я вошел в трейлер с двухлетним Леви, который извивался у меня на руках, и увидел Остина. Он сидел на диване и плакал, опустив голову.

Подойдя ближе, я заметил у него на лице кровь и расплывшийся под глазом синяк.

– Ост? Что случилось? – спросил я и сел перед ним на корточки.

Опустив Леви на пол, я дал малышу сломанный игрушечный грузовик, а потом повернулся к Остину. Не желая, чтоб я его видел, брат спрятал лицо в ладонях. Он пытался бороться со мной, но я, оказавшись сильнее, отвел его руки в стороны. Остин не смотрел на меня, но я прекрасно разглядел его лицо.

И задрожал от ярости.

– Кто это сделал? – рявкнул я. Остин вздрогнул, когда я коснулся пальцами его опухшего глаза. – Остин! – вскричал я, и игравший на полу Леви подскочил от неожиданности, услышав мой сердитый голос.

– Я не хочу об этом говорить, – пробормотал Остин срывающимся от слез голосом.

– А я хочу, – настаивал я, утирая его слезы большими пальцами. – Скажи, кто тебя ударил. И я их убью!

Остин поднял голову и вздохнул.

– Просто несколько ребят постарше, Акс. Из школы. Ты их не знаешь.

– Почему они тебя побили? – спросил я.

Потянувшись за кухонным полотенцем, я начал вытирать с его лица кровь. Леви вскарабкался на диван и забрался Остину на колени.

– Привет, fratellino30, – встретил его Остин и прижал Леви к груди. Малыш обхватил его в ответ пухлыми ручками.

– Остин? – настаивал я. – Почему они избили тебя?

Остин сузил глаза.

– Ты видел меня, Акс? – Остин указал на свою одежду. – Я бедный. Одежда мне уже мала, а кроссовки такие старые, что от них болят ноги. Но папа не разрешает маме покупать нам новую одежду. Дети в школе… они смеются надо мной.

Уронив полотенце на пол, я прижал ладонь к животу. Мне показалось, будто кто-то пнул меня ногой…

«Они смеются надо мной…»

– Мне достается каждый день, Акс. Я ведь не ты. Меня никто не боится. – Остин опустил голову, и слезы брызнули на грязные джинсы. – Я ненавижу нашу жизнь! Не переношу отца. Мне не нравится, что он бьет маму, заставляет ее все время работать, а потом тратит деньги на выпивку.

Глядя на младших братьев в выцветшей одежде, которым приходилось голодать, я ощутил, как что-то во мне оборвалось. Я вскочил на ноги; внутри словно вспыхнуло пламя.

– Акс? – Остин с разбитым лицом смотрел на меня с дивана. Он выглядел испуганным.

– Останься с Левом, – велел я и выбежал из трейлера.

Я был так зол. Просто чертовски! И не успел я опомниться, как уже мчался через трейлерный парк. Глядя прямо вперед, я бежал к местному бару, не обращая внимания на встречавшихся по пути Холмчих.

Протиснувшись через входную дверь, я неподвижно застыл и принялся искать взглядом своего отца. Услышав женский смех, я повернулся на звук. Смеющаяся женщина сидела у папы на коленях.

Бросившись к нему, я встал рядом и ткнул его в большую руку. Отец взглянул на меня, и на лице его появилось отвращение.

– Какого хрена ты здесь делаешь, парень? – пьяно пробормотал он.

Сделав глубокий вдох, я проговорил:

– Мне нужны деньги. Остину и Леви пора купить одежду. И мы хотим есть.

При этих словах взгляд отца потемнел, и он сильно толкнул меня в грудь. Я отшатнулся, а они с женщиной лишь рассмеялись.

Стиснув зубы, я подбежал к папе и тоже толкнул его.

– Им нужна одежда! Это несправедливо! – прокричал я. – Остина из-за этого бьют в школе!

В баре воцарилась тишина. Папа уставился на меня сверху вниз. Он стремительно начал краснеть, и я попятился. Внутри все упало, когда я понял, что сейчас сделал. Я вывел его из себя. По-настоящему разозлил.

Через миг папа сбросил полуобнаженную женщину с колен, схватил меня за шею и потащил прочь из бара, в прохладу ночи.

Свободной рукой отец вцепился мне в волосы и притянул к себе.

– Маленький засранец! Ты мне за это заплатишь!

Он выпустил мои волосы, а потом ударил кулаком в челюсть. Я почувствовал, как от боли подкосились ноги, и рухнул на землю. Он приподнял меня, вновь крепко ухватив за волосы, так, что кожа головы начала гореть, и ударил в живот. А потом разжал руку, и я упал. Закрыв глаза, я съежился на земле, пытаясь защититься от следующего удара. Но вдруг услышал, как кто-то потащил отца назад.

Распахнув глаза, я увидел, как Ремо Марино, предводитель Холмчих, схватил папу за руки.

– Какого хрена ты творишь с этим ребенком, старик? – спросил он. Я заметил, как отец пытался освободиться.

– Отвали от меня, кусок дерьма! – прокричал он в ответ. Но его уже окружили члены банды и принялись наносить удары.

Я попытался сесть, не зная, что делать, и ощутил, как на плечо легла чья-то рука. Я резко повернул голову вправо и увидел рядом с собой Джио Марино. Я хотел отодвинуться от него. Мама велела мне держаться подальше от банды Холмчих, говорила, что от них лишь одни неприятности.

– Расслабься, ragazzo, – проговорил Джио. – Я не причиню тебе вреда.

– Правда? – спросил я, голос прозвучал хрипло. Я посмотрел на остальных членов банды, которые пинали лежащего на земле отца. – Папа, – прошептал я и, пошатываясь, поднялся на ноги.

Джио тоже встал и обнял меня за плечи, вынуждая оставаться на месте.