– Аксель? – подтолкнула она меня, ожидая ответа.

Опустив взгляд на ее ногти, покрытые розовым лаком, я признался:

– Я не знаю, как это сделать…

– Что сделать, querido28? – спросила Элли и покраснела. Я понятия не имел, что она сказала, но мне чертовски понравилось, как прозвучало это слово. Словно некое проявление нежности… и заботы обо мне. Прежде ни одна женщина за меня не тревожилась.

Подняв руку, я вытащил палочки из ее волос, и длинные темные локоны упали мне на грудь. Я провел пальцами по шелковистым прядям.

– Аксель, чего ты не знаешь?

Ощутив на ее волосах запах лавандового шампуня, я проговорил:

– Как быть нормальным… И заставить людей мне доверять… поверить в меня… дать второй шанс. Как существовать в этом мире без необходимости сражаться? Без боли?

Глаза Элианы затуманились. Подвинувшись, она полностью улеглась на меня, уместив ноги между моими ногами.

– Ты даже не знаешь, что значит жить без боли? Ты был когда-нибудь счастлив?

Не в силах видеть сочувствие в ее взгляде, я отвернулся. Внутри пылал огонь.

– Хватит, – прошипел я.

Но она не отступала.

– Ты боролся всю свою жизнь. Вступил в банду, ведь так поступали все мальчишки в округе. А после заботился о больной матери, Осте и Леве. А затем…

Проглотив свою гордость, я закончил:

– А затем меня посадили.

– Аксель… Ты никогда не знал настоящего счастья…

По щеке Элианы скатилась слеза. Я вытер ее подушечкой большого пальца. Поверить не мог, что она плакала обо мне. Никто, кроме матери, прежде не проливал по мне слез. Но мама тревожилась за мою душу, за родителей убитых мной мужчин… Элиана же, напротив, плакала из-за гребаного парня, который никогда не был счастлив.

Не в силах смотреть на расстроенную Элиану, я прошептал, на этот раз перестав сдерживаться:

– Sono felice insieme a te.

Элиана замерла, а потом взглянула мне в глаза, чуть приоткрыв рот от удивления.

– Аксель… ты?..

Я пожал плечами, и Элиана приложила руку к моему колотящемуся сердцу. Девушка явно ощутила его все ускоряющийся ритм, и на ее полных губах появилась улыбка.

– Ты… счастлив со мной? – спросила она.

Глубоко вздохнув, я признался:

– Si.

– Аксель, – воскликнула она, и ресницы ее затрепетали. Похоже, она пыталась сдержать слезы.

Чуть приподнявшись, она провела пальцем по моим губам и прошептала:

– Bésame29.

Прежде чем я понял, что она сказала, Элиана уже прижалась губами к моим губам.

Мы целовались неспешно. Я провел пальцами по ее спине и с удовольствием отметил, как девушка задрожала от моего прикосновения. Стоило бы создать посвященную ей скульптуру. Она была бы совершенна.

Когда Элиана оторвалась от моих губ, я перекатился на бок, увлекая ее за собой. Теперь мы лежали лицом друг к другу. Она, протянув руки, обхватила меня за затылок.

Я заметил, как изменилось выражение ее лица, когда Элиана провела пальцами по шраму.

– Аксель? – Я лишь фыркнул в ответ. В груди все сжалось, я точно знал, о чем она собиралась спросить. – Откуда у тебя этот шрам?

Должно быть, она почувствовала, как я напрягся. Притянув меня ближе, девушка прошептала:

– Пожалуйста, скажи мне… перестань все скрывать. Ты можешь доверять мне.

Я откинул голову на подушку, и Элиана придвинулась ближе.

– Я получил его в тюрьме, – уклончиво ответил я.

Элиана широко распахнула глаза.

– Как? Что случилось?

Я вспомнил о том дне и, закрыв глаза, проговорил:

– На меня напали братья по банде, которые находились в заключении. Они подгадали момент и застали меня в одиночестве. Я знал, что придет день, и они мне отомстят. Братья по банде не трогают друг друга, но я нарушил это правило, и они захотели в уплату пролить мою кровь.

Я слышал, как участилось дыхание Элианы. Но уже не мог остановиться. Из меня хлынуло дерьмо, словно из чертова фонтана.

– Мы находились во дворе, они столпились в одном конце, я же старался не высовываться. Мне удавалось избегать их около двух лет. Но когда Алессио, брат прежнего лидера Холмчих, получил пожизненный срок, я понял, что это лишь вопрос времени, и рано или поздно они до меня доберутся. Этот ублюдок был зол и хотел моей смерти за то, что случилось с его младшим братом, Джио…

– А что случилось с его братом?

Я резко распахнул глаза и ощутил, как задрожали руки. Черт, почему у меня трясутся руки?

Элиана заметила эту дрожь и сжала мои ладони в своих. Побледнев, она прошептала:

– Аксель? Что случилось с Джио?

Я не хотел говорить. Но ей нужно знать, что я сделал в прошлом. Пусть поймет, с каким подонком она лежала рядом.

– Я велел его убить, – прошептал я.

Элиана так крепко стиснула мне руки, что к ним почти перестала поступать кровь.

– Ты… ты…

– Велел его убить, – признался я.

– Аксель, почему? – недоверчиво прошептала она.

Я услышал изумление в ее голосе. По правде говоря, она никогда до конца не понимала, как можно отнимать жизни. Это было доступно лишь тем, кто посвятил свою жизнь банде. Да и как могли люди, воспитанные в приличном доме со здоровыми разумными родителями, вообще осознать, что ребенок вынужден бороться за выживание, иногда даже до смерти?

Я взглянул в окно на темную ночь, на ярко сияющие в небе звезды. Внутри все упало, когда я подумал о лучшем друге и обо всем, через что мы прошли вместе.

– Чтобы спасти своих братьев, – хрипло проговорил я. – Мне пришлось велеть его убить, чтобы дать Остину и Леви шанс на лучшую жизнь. Джио был моим лучшим другом, братом по оружию, самым близким мне человеком. Но я знал, что, как только окажусь за решеткой, он приберет к рукам Остина и Леви. Он просто бредил идеей иметь рядом с собой Карилло. Стоило получить стидду, и ты становился частью банды. Холмчим на всю жизнь. Смерть являлась единственным выходом. А если просто попытаешься уйти, тебя…

– Убьют… – закончила она, и, поймав ее взгляд, я кивнул.

– Да. Леви и Остин уже прошли инициацию и стали полноценными членами банды. Заполучив стидду на левую щеку, они отдали свою жизнь Холмчим. Я знал, что освободить их можно лишь убрав Джио. Поэтому позвонил лидеру соперничающей банды, Королю, с которым боролся всю жизнь. Я сказал ему, где и когда найти Джио. Именно там и убили моего лучшего друга и брата по банде. Можно сказать, что Джио пал от моей руки. Зато Остин и Леви освободились. – Я вздохнул. – Это лучшее, что я для них когда-либо делал. Кровь с моих рук не смоется никогда, но, по крайней мере, братья вышли из банды и зажили приличной жизнью… той, что я просто не смог бы им дать. Я втянул их в это, и только справедливо, что сам же и вытащил. Но мне потребовалось чертовски много времени, чтобы, наконец, прозреть.