очень спонтанно, внезапно после гибели их единственного сына и горячо любимой снохи. Они вышли в море на прогулочном катере, который по непонятной причине затонул. Рядом не оказалось спасателей, была ночь, отказали двигатели, потом вроде как в днище оказалась пробоина. В итоге компания, которая в тот момент была на яхте, отмечая какой-то профессиональный праздник или юбилей компании, в полном составе пошла ко дну. Спасся вроде только один паренек – помощник капитана, да и то после той аварии он долго не прожил.

У семейной пары остался кроха-сынок, который в этот злосчастный день, а точнее, в несчастливую ночь, остался дома в силу своего нежного возраста. Как переживала Роза Ивановна, как страдала она, что не уберегла молодую семью. Она днем держалась, никому не показывала своего горя, а по ночам уходила к морю и рыдала в голос, ревела белугой. И если в первые дни она твердила лишь один вопрос: «Почему ты забрало не меня, а их?», то потом ее стенания ночь от ночи становились тише. Дед Матвей боялся в таком состоянии оставлять супругу, мало ли что ей придет в голову и что она натворит в таком состоянии, поэтому он незримой тенью сопровождал на всех ее вот таких морских прогулках, оберегал ее, защищал. Но дома виду не показывал и не говорил о том, что знает, где она бывает и кому выплакивает свое горе.

Но верно говорили старые люди – море забирает все слезы, становясь солонее и сильнее, а взамен делая человека спокойнее и крепче. Так вышло и с Розой Ивановной. В какой-то момент она сказала: «Все, отплакала я свое. Теперь давай-ка друг другу нутро покажем». И с того момента она, еще не совсем древняя старушка, увлеклась дайвингом. И сначала она вдоль и поперек изучила Черное море, потом перешла и на другие. Она любила путешествовать, все изучать, а потом со счастливым выражением лица дома пересказывать все самые невероятные истории, что услышала в мире.

– Сейчас ей было бы уже восемьдесят пять лет, но в прошлом году ее не стало.

– Неужели тоже утонула? – вздрогнула я, прогнав сон.

Дед Матвей посмотрел на меня бездонными серо-голубыми глазами и как-то просто и совсем обыденно сказал:

– Сердце. Остановилось сердце. Врач, которого мы вызвали, сказал сразу: «Легкая смерть. Она ушла в мир иной, даже не поняв этого. Не каждому такое выпадет».

– Роза моя, – продолжил свой рассказ дед Матвей, – хотела выпустить фильм о подводном мире, вроде как готовила книгу к изданию. Хотела все-все свои истории под одной обложкой собрать. Мол, внучок подрастет, прочитает. Вообще, Роза моя и должна была стать известной. Ее имя можно связать не только с географией и биологией, но и с историей нашего края. Отец-то ее руководил областью нашей аккурат в предвоенные годы прошлого столетия. А дядя потом после войны восстанавливал все, светлое будущее строил. Орошением полей занимался. Мировой человек был!

Я уже начинала терять нить повествования и не понимала, для чего нам это все. Может, просто сработал эффект попутчика? Старику просто хочется выговориться, вспомнить прошлое. Да и пусть выговаривается, он нас спас, приютил, обогрел – выслушать его сейчас – это просто самое минимальное, чем мы можем его отблагодарить. Но я все равно решила вернуть его к истории о супруге, пока наш разговор совсем не ушел в историю Великой Отечественной. А там, глядишь, и до Русско-японской войны недолго, и до Первой мировой.

– Дед Матвей, а сколько же лет было Розе Ивановне, когда она всем этим увлеклась?

– Да плавать-то она вообще научилась лишь в шестьдесят лет. Раньше у моря только по бережку ходила да ноги мочила. А потом, как-то в один миг, раз – и научилась. Помню, она все у моря в те ночи сидела и горевала: «Эх, если бы я только плавать умела, то спасла бы деток своих»! А как спасла бы? Мы дома, они в море. Мы же только утром о трагедии-то и узнали. Но Роза моя как втемяшила себе в голову, что, умей она плавать, то все по-другому бы было, так с этой мыслью и не расставалась до конца своих дней, я так думаю.

Дед Матвей вздохнул, призадумался и продолжил свое повествование о горячо любимой супруге, которая совсем недавно покинула этот мир и теперь, по его словам, наблюдала, а точнее, присматривала, за ним и внучком с небес.

– Помню, как-то раз мы поехали в Египет. Красота, жара, но не обжигающая, море очень соленое. Оно, кстати, хорошо держит тело, лучше Черного. И там-то Роза меня и огорошила, сказала, что она, вообще-то, всегда завидовала, но так, по-доброму, белой завистью тем, кто может наблюдать за подводной жизнью морских обитателей, тем, кто жемчуг со дна моря достает, тем, кто вылавливает прекрасные ракушки. И вот как раз в Египте она и решилась наконец-таки воплотить свою самую большую мечту, которая робко зрела в глубине ее сердца, в реальность.

– Сначала Роза вообще плавала, как маленькие дети, знаете, так вот с кругом, с нарукавниками, с надувным матрасом. Я еще подтрунивал над ней, мол, что внучок, что ты. Что старый, что малый. Роза не обижалась, усердно училась плавать. И у нее это ловко так выходило. Потом она купила ласты, маску, специальный фотоаппарат, чехол для него, ну вот чтобы все фотографировать и снимать под водой. И красивые фотографии, скажу я вам, у нее выходили. Дома у нас на стенах висят – ни одну я не убрал, рука не поднимается. Хотя поначалу, правда, у нее лучше на фотографиях получались кораллы, чем рыбы. Она говорила, что, мол, рыбы были уж очень вертлявые да юркие. Но потом, как мы вернулись из Египта домой, она прямо заболела морем и его обитателями, купила какой-то усовершенствованный фотоаппарат, и уже самые разнообразные морские жители стали прямо настоящими героями ее снимков. А потом даже и видео. Она же кино хотела снять. Но вот, правда, с аквалангом она погружалась всего два раза. Потом сказала, что уж больно было страшно. Роза даже ничего сфотографировать не смогла. Поэтому предпочитала она всегда не дайвинг, а снорклинг – слово-то какое моднявое, – просто погружение с маской и трубкой. Хотя и при таком простом снаряжении она умудрялась делать прекрасные кадры.

По рассказу деда Матвея получалось, что в одном только Египте они были с Розой не менее десяти раз. Побывали и в Таиланде, и на Мальдивах, и в Израиле, и в Италии.

– Когда в последний раз мы