И тогда был придуман более хитрый ход. Я снова спорил иснова проиграл — два против одного. Было решено призвать на помощь те же самыесилы, что помогли нам убрать отца. Теперь с их помощью планировалосьдискредитировать Эрика. Если бы дело защиты Амбера оказалось ему не по плечу —дело, которое он столь самоуверенно взял на себя, — тогда на сцену вышел быБлейз и провернул маневр с переброской войск. В роли защитника оказался быБлейз, и в скором времени он возложил бы на свои плечи тяжкий груз правления —ради блага Амбера...

— Вопрос, — прервал я Бранда. — А что Бенедикт? Я знаю,что он торчал в Авалоне и был недоволен происходящим, но если бы Амберу насамом деле что-то грозило...

— Да, — не дослушал Бранд. — Это точно. А потому в нашипланы входило сделать так, чтобы у Бенедикта стало как можно больше личныхпроблем.

И я вспомнил о том, как на Авалон Бенедикта накинулисьведьмы. Подумал о его отрубленной правой руке. Но только я открыл рот,собираясь заговорить, как Бранд протестующе поднял руку.

— Дай-ка я сам закончу, как смогу, Корвин. Я слышу твоислова и читаю твои мысли. Я чувствую твою боль в левом боку. Там у тебя рана —близняшка моей. Да, я знаю и это, и многое другое. — Бранд закурил еще однусигарету; вернее, она зажглась сама собой, когда в его глазах полыхнул странныйогонь. Он глубоко затянулся и, выдыхая дым, заговорил снова: — Тут я разругалсяс ними. Я считал, что это слишком большое зло — подставлять сам Амбер под такойудар. Разругался с ними... — Несколько мгновений Бранд молча смотрел насигаретный дымок, затем продолжил: — Дела зашли слишком далеко, я не мог простотак взять и уйти. Переходить на сторону Эрика было слишком поздно. Он бы не защитилменя, даже если бы хотел, а я, кроме всего прочего, был уверен, что Эрикпроиграет. Вот тогда-то я и решил воспользоваться новообретенными умениями инавыками...

Меня всегда интересовали странные отношения между Эриком иФлорой, которая жила себе поживала в Тени под названием Земля и изо всех силпритворялась, будто жуть как счастлива там. У меня родилось сильное подозрение,что там, на Земле, было нечто такое, что сильно беспокоило Эрика, и что Флораскорее всего его тамошний агент. Поскольку просто подойти к Эрику и напрямуюспросить его об этом я не мог, я решил предпринять собственное расследование,выяснить, чем там занимается Флора. Так я и сделал. Но тут ход событий резконабрал скорость. Мои союзники сильно заинтересовались тем, где это меня носит.Вот как раз тогда я и нашел тебя и шокотерапией вернул тебе кое-какиевоспоминания. Эрик узнал от Флоры, что дельце их прогорело. Скоро меня ужеискали обе группировки. Я решил, что твое возвращение поставило бы крест напланах как тех, так и других, и позволило бы мне вырваться из засады, где я ужедостаточно проторчал, и предложить новое решение, способное в корне изменитьположение дел. Тогда притязания Эрика на престол могли бы дать трещину, у тебяпоявились бы свои сторонники, моя партия утратила бы цель деятельности, а я...я решил, что ты будешь мне благодарен за все, что я для тебя сделал. А ты взяли удрал из санатория Портера, и тогда все резко осложнилось.

Все тебя разыскивали, все до одного, как я потом узнал, — ивсе по разным причинам. Но у моих бывших союзников были и другие дела. Они всевынюхали, разыскали тебя и добрались туда первыми. Естественно, они выбралисамый простой способ сохранить статус-кво и удержаться на своих позициях. Блейзстрелял несколько раз, и в итоге ты вместе со своей машиной угодил в озеро. Япоявился там как раз тогда, когда это происходило. Блейз почти мгновенно исчез,поскольку решил, что довел дело до конца.

А я выволок тебя из машины и понял, что тебя еще можноспасти.

Вообще, если сейчас на это посмотреть, то дело былорискованное: я ведь не знал, будет ли прок от моего целительства, и не понимал,кем ты очнешься — Корвином или Кори... И потом было страшно пребывать вневедении относительно того, что с тобой стало... Я улепетнул во все лопатки,как только прибыла полиция. Мои союзнички нагнали меня чуть позже и поместилитуда, где ты меня нашел. Продолжение знаешь?

— Не до конца.

— В таком случае останови меня, когда почувствуешь, чтодальше тебе все известно. Я и сам не сразу разобрался в том, что было дальше. ПриближенныеЭрика узнали об аварии, нашли тебя и сделали так, чтобы тебя перевезли вчастную клинику, где бы ты находился под надежной охраной и одурманенныйнаркотическими препаратами. Они стремились полностью обезопасить себя от твоеговозможного возвращения.

— Зачем бы это Эрику оставлять меня в живых, если самоемое существование угрожало его планам?

— К тому времени уже семеро из нас знали, что ты жив.Делать то, чего он желал всей душой, было слишком поздно. А Эрик все ещепытался позабыть про слова отца. Если бы что-то случилось с тобой, когда ты былв его руках, это навсегда преградило бы ему путь к трону. Проведай об убийствеБенедикт или Джерард... Нет, он не стал бы этого делать. Потом — да. Но нераньше. И вышло так, что наше общее знание о том, что ты еще жив, поторопилоЭрика с коронацией. Он назначил дату и решил держать тебя подальше до тех пор,пока это не произойдет. Затея была явно преждевременная, хотя не сказал бы,чтобы у него был выбор... Видимо, все дальнейшее тебе известно, потому чтопроисходило в твоем присутствии.

— Да. Я объединился с Блейзом как раз тогда, когда онсделал ход. Не слишком удачно.

Бранд пожал плечами:

— Могло бы и удачней обернуться, если бы вы победили иесли бы ты сумел справиться с Блейзом. Но, на мой взгляд, таких шансов у тебяне было. Мотивы моих бывших товарищей мне в этом маневре не совсем ясны. Думаю,все это нападение на самом деле было чем-то вроде отвлекающего маневра.

— Почему?

— Говорю тебе: не знаю. Но Эрик уже был там, где онихотели его видеть. По-моему, атака была бесполезна.

Я покачал головой. Слишком много, слишком быстро... Многоеказалось правдой, если сделать скидку на самооправдание рассказчика. И всеже...

— Не знаю... — начал я.

— Конечно, — кивнул Бранд. — Но если спросишь, отвечу.

— Кто был третьим членом вашей группировки?

— Естественно, тот самый, кто ранил меня. Хочешьугадать?

— Просто скажи.

— Фиона. Весь план был ее идеей.

— Почему ты мне сразу не сказал?