– Пускай у тебя будет хоть одна хорошенькая безделушка. Это подарок, – прибавила она, улыбаясь.

– Ох, нет, – неуверенно произнесла Тресси, издалека любуясь нарядным гребнем.

– Да брось ты эти глупости! Как-нибудь придешь с малышом ко мне в гости – вот и будем в расчете.

До чего же странно, эта женщина любит детей, а сама ради денег занимается тем, что замужние женщины делают именно ради того, чтобы обзавестись потомством. Тресси невольно загрустила, подумав о том, как пуста и бесцельна жизнь этой красавицы, потом вспомнила поцелуи Рида, и ее охватил жаркий трепет. «А вот мы занимались этим только ради удовольствия», – упрямо сказала она себе, пытаясь прогнать непрошеные мысли.

Хозяин лавки, маленький лысый уродец, отрезал им нужный кусок синей ткани и проворно подсчитал стоимость всех покупок, громоздившихся на стойке. Услышав сумму, Тресси онемела и почти с ужасом смотрела, как лысый человечек бестрепетно отсчитывает добрую половину золота, которую Линкольншир выдал в качестве аванса.

– Да не бойся, – шепнула ей Роза, – ты ведь больше ни в чем не будешь нуждаться. Еды у тебя будет вдоволь, есть крыша над головой и постель – чего же еще? А может, передумаешь и вернешься со мной в «Золотое Солнце»? – поддразнила она.

– Не передумаю, – серьезно ответила Тресси, глядя, как лавочник заворачивает покупки в оберточную бумагу. – На прииске нам с Калебом будет хорошо. И потом, может быть, кто-то из этих людей встречал моего… м-м… мужа. Он ведь должен быть где-то поблизости.

Роза одарила ее таким сердитым и одновременно жалостливым взглядом, что Тресси отвернулась. Роза судит слишком строго, но, в конце концов, она ведь многого не знает.

На улице, протискиваясь в шумной толпе, Тресси неустанно и безуспешно высматривала знакомое лицо.

– Что, если в один прекрасный день он просто придет под навес пообедать – и увидит меня? Правда, это будет замечательно?

– О да, – пробормотала Роза, – и случится это не раньше, чем Джарред Линкольншир решит сделать из меня честную женщину. Ну, вот мы и пришли. Положи свои покупки и жди. Сейчас я принесу Калеба. Мои девочки, должно быть, уже вконец избаловали его. Ты с ним теперь замучаешься.

Она ушла, а Тресси взобралась в коляску, размышляя о неожиданно горькой фразе насчет Джарреда. Как бы ни хвалила Роза свою жизнь, ясно одно: больше всего на свете она мечтает о том, чтобы стать женой Линкольншира. Как же это печально, вздохнула Тресси, ведь эти двое обожают друг друга, а между тем Роза позволяет другим мужчинам… Тресси не могла даже думать об этом и, чтобы отвлечься, с любопытством огляделась по сторонам.

Молодой город бурлил. Отовсюду доносился стук и грохот – это наскоро возводили новые жилища. Что за удивительная картина – рождение города! И как славно будет работать на прииске, с высоты наблюдая за тем, как растет это шумное чудо. Дома ставились явно безо всякого плана, и все же уже ощущались контуры будущих улиц.

В один прекрасный день сюда приедет Рид Бэннон и узнает, что Тресси работает стряпухой на прииске Линкольншира. Он придет туда, чтобы забрать с собой ее и Калеба. Тресси тяжело вздохнула, сквозь дымку слез отрешенно глядя в ярко-синее сентябрьское небо. Господи, до чего же она глупа и наивна.

На свежем воздухе, в тени обеденного тента Калеб воистину наслаждался жизнью. Рабочие Линкольншира просто обожали малыша, и частенько кто-нибудь из них брал его из самодельной кроватки, которую Тресси, работая, всегда держала рядом с собой. Порой во время обеда малыш путешествовал по всей столовой, переходя из одних натруженных рук в другие. Приемная мать вскорости привыкла не беспокоиться о нем, да и когда? Ей нужно было готовить обильные трапезы, стоившие по доллару с человека.

На прииске собрались люди, которым так и не удалось застолбить собственные участки. Они охотно трудились за жалованье – шесть долларов золотом в день. Здесь по рукам ходили монеты по двенадцать с половиной центов, их любовно называли «грошиками». Кружка пива в салуне стоила один грошик, и эта цена считалась вполне умеренной. Старатели, трудившиеся на собственных участках, добывали в день золота примерно на полторы сотни долларов, и столько же ежедневно добывал каждый рабочий прииска. Львиная доля добычи, как это заведено в мире, доставалась хозяину.

Тресси не должна была собирать плату за кормежку. В ее обязанности входило лишь готовить, накрывать на стол да мыть посуду. У Линкольншира имелся бухгалтер – он-то и ведал сбором платы за жилье и стол. Прииск, по сути, был уже сам по себе небольшим городом. Рабочие платили по доллару за жилье, по два доллара за питание, и в итоге от их заработной платы оставался пшик. Цены в этих краях были высоки, и разбогатеть мог лишь тот, кто мыл золото сам, на свой страх и риск.

Все это Тресси узнала в первую же неделю работы на кухне. Узнала она также, какое это тяжкое и неблагодарное занятие – трижды в день кормить досыта двадцать, а то и тридцать дюжих мужчин. Вот уж кто не жаловался на аппетит! Тресси едва успевала помыть посуду после завтрака, а уже нужно было приниматься за обед, да и до ужина было недалеко. Вскоре она научилась кое-каким приемам, облегчавшим труд стряпухи, – к примеру, варить с утра картошку на весь день или заготовить бобов на два дня в огромном чугунном котле и на ночь оставить его кипеть на небольшом огне. Это действительно оказалась адова работа. И тем не менее Тресси была довольна своей участью. Она не должна была торговать своим телом.

Линкольншир не брал с нее платы за жилье и стол, и вскоре у Тресси скопился недурной запасец золотого песка. Она хранила свои сбережения в кисете из оленьей кожи, который когда-то сшил для нее Рид Бэннон. Тратить свое жалованье в городе у нее почти не было времени. Тресси работала всю неделю без отдыха. Рабочие по воскресеньям получали выходной, но все же им полагалась кормежка. Правда, многие из них исчезали с прииска еще в субботу вечером и появлялись только в понедельник утром. Эти искали нехитрых развлечений в городе, плясали с девушками Розы в «Золотом Солнце» либо играли в карты в «Толстом Осле». Некоторые тратили свой заработок на ласки продажных девиц.

С вершины горы, на которой располагался прииск, Тресси с благоговейным восторгом следила за тем, как стремительно разрастается город. Скоро каменных домов в нем было уже больше, чем деревянных, а уж сколько развелось всяческих заведений – и парикмахерские с купальнями, и больница, и даже китайская прачечная, где золото добывали из грязной мыльной воды. Хотя Тресси редко бывала в городе, она неизменно узнавала все новости: рабочие прииска любили посплетничать, особенно за столом.

Иногда из города приносили номера первой в Вирджинии газеты – «Монтана пост». Как-то в декабре Тресси с восторгом узнала, что в городе будет гастролировать самый что ни на есть настоящий театр, представят пьесу под названием «Слабый духом не покорит женского сердца», а также многое другое. Для самой Тресси это было недоступное развлечение, но Роза, навестив ее, как обычно, рассказала о представлении во всех подробностях.