– Так точно, – сказала Джесса, выходя из комнаты вслед за офицером.

Итак, у Грейсона была запасная машина. Насколько хорошо подготовился этот парень? Насколько далеко он все продумал? Мэгги потерла запястья, пытаясь найти выход в этом лабиринте, в который Грейсон их затащил.

– Что нам теперь делать?

Мэгги повернулась. Это была миссис Фибс. Ее глаза встретились с глазами Мэгги, и та увидела тот же страх, что был на лице ее собственной матери, когда только одна ее дочь вернулась к ней. Мэгги попыталась отогнать воспоминания и принять нейтральное выражение лица.

– Мы продолжим искать, – сказала она миссис Фибс.

– А если вы его не найдете? – сказала миссис Фибс неуверенно, как будто не хотела даже предполагать, что такое возможно. Как будто она до конца хотела надеяться, что, даже несмотря на нежелание ее мужа идти на компромисс, Мэгги сможет вернуть Кайлу домой. Мэгги хотелось бы дать ей больше, чем пустое утешение. Но она не могла давать обещаний – она знала, что этого делать не стоит. Если все закончится плохо, Мэгги не хотела бы добавлять к горю миссис Фибс боль от несдержанных обещаний. Она знала, что это делает с человеком. Это сломало ее собственную мать, духовно и физически. Когда-то энергичная и жизнерадостная, сейчас она была тихая, исхудавшая и сломленная. Она сделала все, что было в ее силах, чтобы справиться с непреодолимым горем, и была прекрасной матерью, несмотря на все это, но Мэгги не пожелала бы кому-либо пройти через ее ад – даже худшему врагу. А миссис Фибс, очевидно, в первую очередь была матерью. Это было смыслом ее существования. Ее призванием. Тем, ради чего она жила.

Она жила ради Кайлы.

– Если мы не найдем его, он сам придет к нам, – сказала Мэгги. – Он нам позвонит.

– Почему вы так в этом уверены?

Мэгги гневно взглянула на сенатора.

– Потому что сенатор – единственный человек, у которого есть доступ к тому, что он хочет. Он этого так не оставит.

Грейсон позвонит.

И в этот раз Мэгги будет готова.

Капельки пота стекали по его лбу. Нетвердой рукой Макс Грейсон вытер его, уставившись в коридор, который вел в комнату, где он запер Кайлу.

Его побег прошел без сучка без задоринки. Вот, что было важно, напомнил он себе, пока его ноги шаркали по полу туда-сюда, как будто он был над ними не властен. Он не мог усидеть на месте. Ему казалось, что он вот-вот выскочит из кожи, его нервы были накалены до предела. Боже, какая спешка. Ему не верилось, что он сумел ускользнуть. На мгновение ему казалось, что эта женщина его схватит. Но вокруг царил полный хаос, так что ему удалось пробиться сквозь толпу и выбраться через заднюю дверь.

Запасная машина, которую он оставил на шоссе, спасла ему жизнь. Невозможно быть слишком осторожным, напомнил он себе, усаживаясь на один из шатких стульев. Затем вскочил и снова начал расхаживать по комнате.

Он был измотан, но перевозбужден. Он зашел так далеко, и то, что его разоблачили… что ж, это было препятствием, с горечью подумал он. Эта тварь, Мэгги Кинкейд, раскусила его. На это он не рассчитывал.

Но он и так мог справиться с этим. Он должен был.

Макс порылся в кармане и вытащил металлический брелок. Он провел большим пальцем по логотипу «Харлей-Дэвидсон» и крепко сжал его.

Это ради тебя, Джо. Я же сказал, что они заплатят за то, что сделали. Мы почти у цели, приятель. Почти дома. Как я и обещал.

Из запертой спальни донесся глухой стук. Макс нахмурился, сунул брелок в карман и подошел к раковине, чтобы налить стакан воды.

Он отпер дверь и снова закрыл ее за собой. Кайла оттащила матрац в самый дальний от двери угол и свернулась на нем калачиком. На стене, в том месте, где она колотила кулаками, пытаясь привлечь его внимание, виднелись следы пота.

– Прошу тебя, – сказала она срывающимся голосом. – Мне нужен инсулин.

Макс подошел и протянул ей стакан воды. Она подозрительно посмотрела на него, но жажда победила. Она схватила стакан, но ее руки и все тело дрожали так сильно, что половину она пролила.

Он не получал от этого удовольствия. Она была ребенком. Он делал много плохих вещей в своей жизни, но никогда еще он не причинял вред ребенку. Он не был монстром. Но ей не посчастливилось быть средством к осуществлению его цели. У него не было выбора. Он дал обещание. И это обещание было важнее Кайлы… важнее всего на свете.

– Тебе придется подождать, Кайла, – сказал Макс, забирая у нее пустой стакан.

– Пожалуйста, Макс, – сказала она. – Почему ты не хочешь мне помочь?

– С тобой все будет в порядке, – уверил он ее, хотя она была бледной и потной, а ее полузакрытые глаза затуманились.

– Нет, не будет, – сказала она. – Такое уже случалось. Мне нужен инсулин. Пожалуйста, просто дай мне его. – Ее голос дрожал от отчаяния, глаза расширились, в них был виден ужас. – Ты же не хочешь, чтобы я умерла? Ты не сможешь получить выкуп за мой труп, Макс. Ты не получишь, чего хочешь, если я не буду жива. Чтобы оставаться живой, мне нужен инсулин.

Он отвернулся, стараясь побороть чувство вины, поднимающееся в груди.

Джо, подумал он, и одно это имя укрепило его решимость.

– Я не получу то, чего хочу, если только не окажу дополнительное давление, – отрезал Макс. – Тебе придется его выдержать.

Слезы – от гнева и от страха – потекли по лицу Кайлы.

Она выглядела такой маленькой на этом матрасе.

– Они найдут тебя! – крикнула она ему вслед, когда он вышел из комнаты и запер дверь.

Но он сомневался в этом. Он был осторожен. Он все спланировал заранее.

А теперь он хотел, чтобы они испугались. Пока что он не будет звонить сенатору. Он не хотел показаться слишком нетерпеливым, только не после того, как Фибс его игнорировал. Казалось бы, похищение дочери могло быть достаточной мотивацией, но Макс знал, что политики – это особая порода подонков. А Фибс был…

Что ж, Фибс был монстром. Макс знал это лучше, чем кто-либо еще. Но скоро об этом узнает весь мир.

Пусть они поволнуются. Пусть подождут. Пусть пресса спекулирует и строит теории.

Пусть Мэгги Кинкейд немного погоняется за собственным хвостом.

Как только она поймет, что не может найти Кайлу, она будет готова слушать.

Тогда она поймет, что главный здесь он.

Они ждали.

Мэгги взяла со столика в библиотеке сенатора фотографию в рамке. На картинке была Кайла, немного младше, кружащаяся в фиолетовом платье. Она так и сияла, явно предвкушая танцы или вечеринку, ради которой нарядилась.

Именно этим Гретхен Эллис и занималась в «Шервудских Холмах» в тот день, когда Мэгги подвела ее: покупала платье на бал выпускников. Оно было желтым. Она выглядела бы в нем очень красиво.