от того, чтобы навсегда разрушить традицию Королевской средней школы признавать и уважать прошлое Шрама. Мне довольно трудно осмыслить то, чем занималась Урсула, но я понимаю, что гораздо лучше знать правду, проглотив её как горькую пилюлю. Держу пари, если люди узнают, чем занималась шестнадцатилетняя девочка и что эта девочка предположительно уехала в Калифорнию, они не оставят её в покое. Ей за многое придётся ответить. Я словно жонглирую горячей картошкой и понятия не имею, куда она упадёт.

– Я понимаю, что это тяжело. Это было бы тяжело для любого... – начинает Белла.

– Мне не тяжело. – Я пытаюсь сосредоточиться на том, что происходит здесь и сейчас, и придумать, что можно сделать с найденной информацией. Рассказать кому-нибудь? Но кому? Или лучше завернуть телефон и записную книжку в полотенце и утопить в Чудо-озере, прежде чем кто-нибудь успеет их найти?

– Боже мой, – говорит Белла, пока я просматриваю список имён в записной книжке.

– Что ещё?

Всё утро прошло под её восклицания и стоны, и я морально готовлюсь.

– Тебе знакомо имя Калеб Ротко? – спрашивает она.

Оно кажется знакомым, но я не могу вспомнить никого конкретного.

– Нет. А что?

– Ты готова это услышать? – спрашивает Белла.

– Да! – Я понижаю голос. Если мы не будем осторожны, то разбудим Джию, а я не хочу посвящать её в это дело. Она вполне может запереть меня дома и больше никогда не выпустить. – Что такое?

– Урсула враждовала с кем-то по имени Калеб. – Она листает дальше. – Я имею в виду серьёзнее, чем с другими. Гораздо серьёзнее. В этих сообщениях он угрожает ей расправой, если она не отступится, а Урсула пишет, что раскроет его самую грязную тайну, если он продолжит угрожать. Дальше тишина. – Белла поднимает взгляд на меня, и я снова чувствую себя виноватой. Я не рассказала ей, что случилось ночью. Мы с Джеймсом пообещали друг другу никому не говорить о том, что Урсула жива, пока мы не соберём больше информации. Ни Сми. Ни ребятам. Ни Джие. И совершенно точно не Белле.

– У меня какое-то предчувствие по поводу него. Думаю, нам стоит в этом разобраться.

– Погоди! – восклицаю я. – Я всё-таки видела это имя раньше. – Я пролистываю пару листов в записной книжке и указываю пальцем на страницу, полную рукописных заметок. В одном из углов написано:

Калеб Ротко

Татуировки Кабби

Чудо и Лоза

– Я знаю это место, – говорю я. – Оно прямо рядом с «Чаепитием». Джеймс делал там одну из своих татуировок.

На лице Беллы застывает нечитаемое выражение. Может, она чувствует, что я не всё ей рассказываю.

– Белла, я знаю, что мы делаем не совсем законные вещи. Это не касается Малли Сент, и я понимаю, что ты идёшь против прямых приказов начальницы. Конечно, я эгоистична, но я не хочу, чтобы ты пострадала. – Я делаю паузу. – Ты очень добра ко мне, но если это означает конец твоей карьеры, я могу сделать всё сама. У меня есть Джеймс. Я справлюсь.

– Нет, – возражает Белла. – Я слишком много вложила в это дело, чтобы бросать всё сейчас. Я уверена, что между Малли и Урсулой есть связь. Мне только нужен шанс это доказать. Если мы отдадим материалы тем болванам-детективам, они заберут себе всю славу... чем бы ни закончилась эта катастрофа. Я этого не позволю. Я уже достаточно натерпелась от местного мужского клуба. Хотя наш шеф – женщина, они считают себя главными и уверены, что я не способна добиться чего-то серьёзного. – Она скрещивает на груди руки и невозмутимо смотрит на меня. – Нет. Я в деле.

– Ты уверена? Ты можешь просто пойти домой и полежать в ванне с пеной или что-то в этом роде, пока я буду сама всё выяснять.

Белла улыбается мне уголком рта. Сегодня она особенно хороша: с высокой причёской, в клетчатом комбинезоне, красной футболке и очках в красной оправе в тон. Она выглядит свежо и ярко. Мне почти хочется сменить на что-нибудь свои чёрные джинсы и футболку. Я вытаскиваю из кармана старую гигиеническую помаду и провожу ею по губам. Кроме туши для ресниц это лучшее, что я могу сделать для своей внешности сегодня.

– Я не хочу лежать в ванне с пеной, Мэри Элизабет, – говорит Белла. – Мы должны выяснить всё до среды, не забыла? Это крайний срок, который дала начальница. Если к тому времени мы не добьёмся хоть какого-то прогресса в деле Малли, то обе вернёмся к разбору документов. Хотя это может быть неизбежно, я постараюсь сделать всё, что в моих силах.

– В понедельник уже первое ноября, – напоминаю я.

– Точно. Тринадцатая годовщина Великой Смерти и вторая годовщина Падения, – говорит Белла. – Может быть, мы найдем Малли и сможем поучаствовать в Памятной Церемонии вместе с остальными.

Я понимаю, что сейчас не лучшее время для вопроса, но глаза Беллы становятся странно тусклыми, и я спрашиваю:

– Кого ты потеряла в Падении? Папу? Бабушку?

На несколько секунд мне кажется, что Белла расскажет, но потом она натягивает улыбку, хватает свою сумку и говорит:

– Не знаю насчёт тебя, но я собираюсь взять себе ещё кофе.

– Как думаешь, кто из них Калеб? – спрашиваю я.

Салон «Татуировки Кабби» только открылся, но внутри уже полно симпатичных парней примерно нашего возраста. По крайней мере, симпатичных на мой вкус. Для Беллы это, похоже, не так, судя по её растерянности. Возможно, татуировки на спинах и бритых головах для неё слишком экстравагантны.

– Нужно просто зайти и проверить. – Белла открывает дверь.

Нас тут же встречают отрывистые ритмы панк-музыки и лёгкий запах благовоний. Девушке в углу прокалывают пупок, а с другой стороны женщине средних лет делают татуировку на животе. Чуть поодаль на антикварном столике из тёмного дерева стоит дымящийся чайник и набор чая, а одну из стен украшает огромный флаг Наследников. Рядом висит табличка с надписью:

Это заведение Наследников.

Если вы не Наследник,

вас не обслужат.

Благодарю за понимание.

– Кабби

Здесь царят чистота и порядок. На столах разложены татуировочные машинки, чернила и стерилизаторы для игл. В углу стоят уютный зелёный диван и стол, заваленный альбомами. Подсчитав столы, я выясняю, что тут