Джеймс протягивает одну руку передо мной в защитном жесте, второй продолжая управлять светом. На его лице написано что-то между ужасом и облегчением. Потому что Урсула жива. Абсолютно, стопроцентно жива.

– Перестань, – говорит она, показываясь по грудь. – Я сама выйду. Не надо меня подгонять.

Джеймс убирает свет, и вокруг становится темно. На секунду мне кажется, что мне всё привиделось и Урсула исчезла или её вообще здесь не было, а я настолько хотела её увидеть, что у меня начались галлюцинации. Но затем слышится всплеск, когда она перелезает через перила у озера, и шипение, когда вода, стекающая с неё, капает на тротуар.

У Урсулы чёрные щупальца, похожие на подол платья с обнажённой спиной. Она улыбается, делает быстрое движение всем телом, и щупальца исчезают. Это снова обычная Урсула, с ногами и сухая, словно не плавала только что в озере, великолепная как всегда. Прямо передо мной стоит моя лучшая подруга. Я протягиваю руку и касаюсь её. Она холодная, но реальная.

Только тогда я понимаю, что не верила, что этот день настанет. Я хотела надеяться на лучшее, но была почти уверена, что уже потеряла Урсулу так же, как мою семью, и её вернут мне безжизненной в коробке, если вообще когда-нибудь вернут.

– Чем занимался последние дни, Джейми? – говорит Урсула, презрительно глядя на голубой свет. – Играл с чужими игрушками?

– Думаю, я могу сказать тебе то же самое. – Джеймс убирает свет, и в течение нескольких секунд вокруг не остается ничего, кроме теней. Моё зрение наконец-то привыкает к темноте, и я вижу, что Джеймс и Урсула смотрят друг на друга, обмениваясь безмолвными вопросами, пока я пытаюсь успокоиться и принять то, что мы трое снова вместе.

Хотя это не совсем так.

Мы снова вместе, но мы уже другие. У Джеймса есть голубой свет, а у Урсулы щупальца, и только я остаюсь такой же, как раньше. Осознание того, что все страхи и тревоги, которые я испытывала в последнее время, были не беспочвенны, приносит мне странное облегчение. Что-то меняется, и теперь у меня есть доказательства.

– Где ты была? – спрашиваю я.

– Там, сям, везде понемногу, – отвечает Урсула, улыбаясь. – Но в ближайшее время я никуда отсюда не уйду.

Я делаю шаг к ней, но меня останавливает тяжесть в её взгляде. Кажется, что она совсем не рада меня видеть.

– Урсула, ты знала, что тебя все ищут? Ты знала, что твоя мама и Моргана с ума сходят? Я тоже была в ужасе... Да мы оба! Даже Сми с парнями везде тебя искали. Мы думали, что тебя убили, или похитили, или...

Она холодно смотрит на нас.

– Приятно слышать, что вы по мне скучали. Думаю, я могу простить вас за то, что вы помешали мне отдыхать.

– Отдыхать? Вот что ты делала в Чудо-озере? Как такое вообще возможно?

На самом деле мне хочется спросить совсем другое: «Кто ты?», «Где моя лучшая подруга?» Поэтому я кричу и не могу остановиться. Потому что Урсула прямо передо мной. Вот только это совсем не она.

– Маленькое старое озеро ничего мне не сделает, – говорит Урсула.

– Это яд, – бушую я. – Он... он убивает людей.

– Именно. Он убивает людей.

– О, а ты, значит, больше не человек?

Урсула пожимает плечами.

– Называйте это как хотите. Чудо-озеро для меня – как солнечный свет и вода для растений. Оно питает кое-что голодное во мне.

– Пойдём домой, Урсула! – Я пытаюсь достучаться до человека, которого знала столько времени, но, похоже, от него осталось слишком мало, чтобы он мог оценить мои усилия.

– У меня больше нет дома – по крайней мере, до тех пор, пока Шрам не станет таким, как раньше. Я должна вернуться и закончить дело.

– Вернуться? Куда вернуться? О чём ты говоришь?

Я в отчаянии, но Джеймса, кажется, не удивляет то, что говорит Урсула. Он тихо фыркает в знак презрения.

– Ты хочешь, чтобы я притворилась, будто ничего не произошло? Я не могу. – Урсула кладёт руку мне на плечо. – Ты хочешь мне помочь, Мэри? Тогда сделай так, чтобы город прекратил расследование. Сделай так, чтобы дети в школе перестали меня искать, чтобы все обо мне забыли. Живи своей обычной жизнью и дай мне заниматься своими делами.

– Жить обычной жизнью... без тебя?

Это невозможно.

– Я оставила в маминой комнате письмо, но она его не нашла, – продолжает Урсула, словно не услышав меня. – Я и тебе хотела написать, но в твоей квартире постоянно кто-то не спит. Так неудобно. Но теперь ты здесь! Это идеальный шанс для моего плана.

– Плана?

Лёгким взмахом руки она извлекает из воздуха письмо в конверте с временной отметкой Калифорнии. Я беру его. Письмо настоящее. Настоящая бумага, отпечатки настоящих чернил на конверте.

– Отнеси его в полицию. Письмо докажет, что я жива, и они от меня отстанут.

Я пытаюсь прочесть письмо, но в темноте не могу уловить смысл витиеватых букв.

– Не обязательно его читать, – говорит Урсула. – Там написано, что в Шраме мне грустно, и слишком много врагов, и бла-бла-бла, я решила сбежать.

– Ты... ты не вернёшься?

– Ох, милая, скоро ты снова меня увидишь. Но не в ближайшее время. Мне нужно повидаться с людьми, решить кое-какие проблемы. Я просто обязана сюда вернуться. У меня ещё остались тут дела. – Она берёт меня пальцами за подбородок. – Ты должна поверить – я там, где хочу быть, и всё просто замечательно.

– Замечательно? – Мне кажется, что сердце разлетается на части, и я давлюсь последними звуками. Джеймс, который молчит большую часть времени, касается моего локтя, напоминая о себе. – Замечательно? А нам тут было совсем не замечательно. Это было ужасно, хуже, чем что-либо. Я думала, что тебя где- то пытают. Я думала...

– Так и было, – беспечно говорит Урсула, не глядя мне в глаза, но я чувствую боль в её голосе. Это первые признаки той Урсулы, которую я знаю, – настоящей Урсулы, которая появляется, только когда она в безопасности. – Я пошла туда добровольно, и они проводили свои эксперименты, а потом не давали мне уйти. Получить эти щупальца было больно. А потом они забрали мою душу, и это было ещё больнее, так больно, что