— Елки-палки, а давайте все пойдем? — засмеялась Настя. — Чего уж?

— Милен, надо ли? — поморщился я, но рациональное зерно в ее словах было.

У нее внешность девочки-отличницы, она благотворно может повлиять на толпу, если что. Опять же говорить хорошо и правильно она тоже умеет.

Да и потом, верхушку я тут выбил, какая-то часть людей сейчас начнет метаться и искать, к кому прислониться. Наверняка среди этой толпы есть десяток-другой человек, которые могли бы оказаться полезными для нас. Профессионально или даже просто так, в массе своей. И потом, этот черт говорил про то, что в новом мире есть магия. Может, тут тоже кто-то нашел некий предмет со значком? Магов я бы забрал любых: кривых, косых и даже с носом, как у комара. В хозяйстве каждый пригодится.

— Наемник, страхуешь нас. — Я протянул ему свой автомат и снова расстегнул кобуру. — Настя, Голд все правильно сказал. Особенно присматривай вон за тем бугаем.

Речь шла о мордатом бритоголовом субъекте с кобурой на поясе, который только что толкнул в грудь немолодую женщину с короткой стрижкой, да так, что та упала на землю.

— Хочешь быть героем, будь им, — проворчал Голд, снимая автомат с предохранителя. — Только очень тебя прошу: без фанатизма. Если что-то пойдет не так, просто сразу падайте на землю, чтобы не быть на линии огня, хорошо?

— Я похож на одинокую гордую чайку? — Мне стало даже смешно. — Ты это не мне, ты это вон им говори.

Джебе только улыбнулся, он сегодня эту науку уже изучил, Милена же молча кивнула.

— Тогда идемте, — сказал паре своих сопровождающих я, не торопясь, покинул опушку леса, где мы затаились, и, сделав еще несколько шагов по поляне, достал пистолет, из которого выстрелил в воздух. Чертовски эффективное средство, правда, патрон жалко.

После выстрела на поляне настала тишина и все повернулись в нашу сторону.

— Добрый вечер, почтеннейшие, — поприветствовал я людей, молча смотрящих на нас. Говорил я по-английски, этот язык все-таки пока тут был универсальным. — Не надо хвататься за оружие, мы пришли поговорить, а не воевать. Отдельно хочу заметить, что ровно то же самое я предлагал сделать человеку, которого звали Ромул, но он почему-то не захотел меня услышать. Результат вам уже известен. Предлагаю не повторять его ошибки.

— Он вообще был очень несговорчивым малым, — заметила седая женщина, поднимаясь с земли.

— Да урод он был, — зло сказала высокая стройная девушка с какими-то немного кошачьими чертами лица. — И сволочь, каких поискать.

— Как заговорила-то, — повернулся к ней мордоворот, его рука то и дело тянулась к ремню, на котором висела кобура. — Когда он жив был, знай мяукала да мурлыкала.

— Свинья, — прошипела девушка и оскалилась, глядя на толстяка. — Ты грязная потная свинья.

— Ох ты мне за это ответишь, — пообещал ей мордатый и повернулся к нам. — Так что вам нужно?

Кстати, хороший вопрос. Вообще-то нам нужно посмотреть пушки и узнать, что еще было в схроне, кроме них и огнестрела, вот только насколько разумно говорить об этом напрямую?

Хотя… Я бы и Своды их пошерстил, да и кое-кого к себе, возможно, сманил все-таки. Например, вон ту, кошкоподобную. Сдается мне, не простая это девчуля, модифицированная. Но для начала надо просто наладить контакт, а свои порядки мы уже после этого устанавливать будем. Со всем усердием и всенепременно.

— Поговорить, — развел я руками (пистолет уже был в кобуре) и сделал еще несколько шагов вперед. — Просто поговорить. Мир этот новый, не тот, куда мы планировали попасть. Я так полагаю, нам есть что обсудить. Обмен информацией, возможные товарные отношения — да мало ли тем для разговоров?

— Нам этого не нужно, — хмуро заявил мордатый. — Мы живем так, как хотим, и дела других людей нас не интересуют.

— За себя говори, — крикнул кто-то из толпы. — Это они вас не интересуют, а нас — очень даже.

— Народ, вы какие-то… — Я повертел пальцами в воздухе, подбирая слова. — Разрозненные, что ли? Единства у вас нет. Вот мы — одно целое, мы семья. А у вас кто в лес, кто по дрова. Ромул этот ваш…

— Это вы его убили? — спросила девушка с короткими черными волосами, одетая в кожаные штаны и такую же жилетку.

— Не собственноручно, но да, мои люди, — подтвердил я. — Он не оставил нам выбора, он первым открыл огонь и застрелил одного из моих людей. Причем просто так, без более-менее серьезного повода. Так не делают. Никто не смеет убивать членов нашей семьи, а если кто-то все-таки решается сделать подобное, то он просто-напросто подписывает себе смертный приговор. Смерть за смерть. Это я не хвастаюсь, это просто уточнение определенного момента, чтобы у кого-то сейчас не возникло лишних иллюзий и ненужных мыслей.

— Да не о чем говорить, — резко сказала девушка в жилетке. — Хотя как ты там сказал? Смерть за смерть?

Черт возьми, и она была тоже очень быстра. Что они тут, стероиды жрут, что ли, какие-то?

Я даже не заметил, как в руках у нее оказался автомат, странный, совсем короткий, по сути, рукоять и ствол, я такого и не видел никогда.

А вот пламя, вырывавшееся из его дула, я заметил и даже успел резко броситься вниз. Точнее, почти успел, расстояние между мной и замершей толпой было не такое уж и большое, шагов двадцать — двадцать пять. Почти, но не совсем.

Боли не было, но в плечо как будто вдарили молотом, потом еще раз, и это заставило меня изменить траекторию падения, покатившись кубарем по траве.

Ну вот что тут за люди? Не могут без стрельбы. Сам ведь говорил недавно, что гуманизм на фиг не нужен, и, как видно, был прав. Не катят в этом мире переговоры, ни к чему они здесь. Автоматическое оружие требуется и отсутствие жалости к ближнему своему.

В процессе всего этого я услышал, как выругался Джебе, как вскрикнула Милена, как охнул кто-то в толпе. И еще как из леса сначала хлопнул одиночный выстрел снайперки, заставивший замолчать автомат, а после раздался рев Азиза:

— Хозя-а-аин!

И потом, в почти уже ночной тиши, гулко замолотил пулемет, заставив замершую на поляне толпу людей закричать от подступающего ужаса неминуемой смерти.

Произошло это все очень и очень быстро. Хотя тут, в Ковчеге, только переходы от места к месту долгие, потому что пешие, а все остальные события как экспресс летят.

Люди кричали громко и страшно, как и положено тем, кого уничтожают.

— Чертов арап! — донесся до меня вопль Голда. — Ты что творишь!

— Хозя-а-аин! — рычал Азиз. — Убили!

Тут пулемет стих — как видно, лента кончилась, и я, уже с пистолетом в руке, приподнялся над землей, озирая поляну.

Зрелище было жутковатое.

Там и сям лежали кучки одежды — Азиз поработал на славу, человек двадцать он отправил к Хлюпу, не меньше.