Но ведь этого мы больше всего боимся, не так ли? Что человек будет неправильно вести ту жизнь, которую мы ему вернули? Мы не хотим, чтобы он жил неправильно, поэтому снова впрягаемся ему помогать. И здесь важно понять две главные истины:

1) обладание собственной жизнью – священно;

2) человек не сможет понять, что такое быть ответственным за свою жизнь, если он не ощутит последствий того, что отдавал ее под контроль других людей, наркотиков и алкоголя.

Необходимо вступать во владение собственной жизнью. Владение означает, что мы на самом деле ценим, даже наслаждаемся этим настолько, что удваиваем, а возможно, даже утраиваем свою выгоду от этого. По сути, владение своей жизнью – основа человеческого бытия, и мы лишаем других этого богатства, когда снимаем с них ответственность за их жизнь. Потому что ответственность – одно из главных условий владения жизнью. Безусловно, мы никогда не имеем в виду ничего плохого, но по факту обкрадываем людей, хоть они и сами открывают нам двери и приглашают войти.

Кроме того, все мы учимся на своих ошибках и должны набивать свои шишки: чтобы научиться ходить, придется падать и вставать. Эти ошибки и провалы – часть становления зрелой личности, поэтому когда мы говорим: «Я просто продолжу помогать ему, потому что без меня он все испортит», мы лишаем человека того, что он мог бы приобрести, если бы «все испортил».

Лучший дар, который мы можем преподнести другим, – это ответственность за их собственную жизнь.

Когда мы пытаемся взять ее на себя, думая, что мы такие хорошие люди, когда мы любим и жертвуем собой, мы на самом деле не даем им обрести то, что им так нужно, что ускорит их исцеление: личную ответственность. Люди не помогают другим людям, единственная помощь – это помощь самому себе (см. главу 7).

Глава 23

Мой друг гнев

Хорошие люди, как правило, сопротивляются переживанию гнева в любом его виде – ведь, несмотря на то что мы видим достаточно насилия по ТВ и в кино, в обществе проявления гнева не приветствуются. Но погодите, а почему общество, которое воспроизводит насилие в телешоу и фильмах, – против гнева? А именно потому, что мы не хотим видеть это в реальной жизни. Кино и телевидение позволяют пережить сильные негативные эмоции, которые в обществе мы должны подавлять, – и мы проживаем их опосредованно, через актеров и сцены, а потом отправляемся спать, чтобы на следующее утро проснуться и снова подавлять, подавлять и подавлять.

Реалити-шоу всегда наполнены разнообразными проявлениями пассивно-агрессивного сарказма, и мы смотрим и смотрим их, все новые и новые – до тошноты. Мы делаем это потому, что нам нравится притворяться, что у нас не такая жизнь, что мы не настолько пассивно-агрессивны, но при этом запоминаем весь этот сарказм, чтобы потом использовать в жизненных ситуациях.

Кино и телевидение делают для нас то, что мы не позволяем себе делать, – пока гнев не созреет до такой степени, что приходится его выплескивать. Мы живем в обществе, которое приучает нас подавлять эмоции, в особенности гнев. Но нам необходимо куда-то деть ту энергию, которую мы подавляем, потому что она не дает нам спокойно жить, распирая изнутри; то есть подавление в конечном итоге приводит к тому, что все подавленное выходит наружу в неприятных формах.

Наше общество двулично, и мы настолько плохо сознаем внутренние причины своих действий, что со стороны можем выглядеть душевнобольными. Эта двуличность проявляется и в отношении гнева – одновременно с закреплением представления о том, что гнев – это плохо, происходит его поощрение разными способами.

Насилие – это апофеоз выражения подавленного гнева: мы совершаем насилие, когда подавляем гнев слишком долго. Однажды кто-нибудь бросает неосторожную фразу, и нас неожиданно, подобно цунами, накрывает неудержимая ярость.

НЕОБХОДИМО ПОНИМАТЬ, ЧТО ГНЕВ, КАК И ВСЯКАЯ ЭМОЦИЯ, НЕ ДОЛЖЕН ПОДАВЛЯТЬСЯ – ПОСКОЛЬКУ ТАКЖЕ НЕСЕТ СООБЩЕНИЕ НАМ, ДЛЯ НАС И О НАС.

Хороший человек особенно склонен считать гнев чем-то опасным, крайне порочным – он не может считать себя хорошим, если впадает в гнев. Гнев означает, что он эгоистично думает лишь о своих интересах, – а так нельзя, хороший человек создан для того, чтобы жертвовать собой, и гневаться не должен.

Поэтому, когда хороший человек все же гневается, он склонен тут же подавлять гнев – настолько быстро, что поверить не может, что когда-либо злился, хоть долю секунды. Если гнев владеет им чуть дольше, хороший человек начинает ощущать вину, стыд и свою ничтожность, а если он заходит так далеко, что действительно выражает свой гнев, то чувствует, что обязан взять свои слова и действия обратно: «Я не хотел этого, прости меня, пожалуйста», «Извини, извини, извини». И конечно, вся правда, высказанная в гневе, смывается волной раскаяния.

Гнев – это заявление Души: Я есть

Сообщения, доставляемые гневом, могут быть конкретизированы, но в целом гнев говорит следующее: «Я здесь, я реален, я имею значение». Это сообщение настолько значимо, что, когда удается действительно прочувствовать его до конца, мы начинаем реагировать на него осознанно. Если получить это сообщение до того, как начать обсуждать с кем-то свой гнев или действовать в гневе, он перерождается в силу, заряжающую слова и действия, которые мы совершим впоследствии. Эти слова и действия, скорее всего, будут приняты всерьез, если получить сообщение гнева до того, как выразить его каким-то способом.

«Я здесь, я реален, я имею значение» – это практически самое главное сообщение, которое может услышать хороший человек, ведь он изо всех сил пытается быть незаметным. Он существует лишь ради других, он не настоящий человек, а объект для использования другими, и он не имеет значения даже для самого себя. Гнев, использованный правильно, – прекрасное средство от самоидентификации хорошего человека.

Джордж – хороший человек, который часто берет на себя чужие обязанности по работе. Он делает всю работу за одного своего коллегу, потому что тот занят болтовней по телефону и обсуждением гольфа с начальником. А работа все это время стоит, и Джордж – именно тот человек, кто должен ее сделать. Он гордится собой, но в то же время его постоянно подспудно преследует некоторое раздражение, и однажды оно достигает уровня сознания – он начинает сознавать, что злится на Тома, своего ленивого коллегу.

Поначалу он хочет поговорить с