Пришлось заказать водки.

* * *

Подтаявший, в серых потеках город затаился в ожидании первого утреннего звонка – диверсии, когда город подорвет миллион трещащих, бьющих по ушам, гудящих сиреной будильников. Окна были еще темны и занавешены; но за какими-то шторами чьи-то неутомимые пальцы стучали по клавиатуре, хотя песнь соловья давно уже сменилась бы трелью жаворонка – если б такие птицы в городе были. Дантесу снилась орда писателей, кидающихся на него с перьями наперевес, и разбудившему его телефонному звонку инспектор обрадовался.

На том конце трубки оказался шапочно знакомый младред.

– Это вы нам отправляли описание пропавшего Нестерова М.? Тут у нас в больницу поступил человек со стертой памятью, по описанию совпадает…

Визит в больницу ничего не дал. Михаил сидел на кровати, хлопал глазами и ничего не помнил о клинике. Правда, говорил грамотно, без паразитов и мата. Действительно, хмуро подумал Дантес, стопроцентное восстановление грамотности…

– Чем стирали память, установлено?

– Доктор говорит, не «Штрихом» и не «Ластиком». Скорее всего, беднягу заказали кому-то из писателей…

– Инспектор Дантес? Что вы здесь делаете, позвольте поинтересоваться?

Валентин обернулся и увидел человека в штатском, с уверенным лоснящимся лицом.

– Пришел навестить старого друга, – сказал он.

* * *

Кажется, Дантеса решили серьезно взять в оборот. Отвели под белы рученьки обратно в участок, но не на родной этаж, а выше – во Второй отдел. Там его допрашивали до обеда – почему не передал дело о пропаже в редактуру сразу, для чего он по собственной инициативе поехал к «бабке Арине», а главное – зачем ему понадобилось общество неблагонадежного элемента, отставного корректора Шульца.

– У вас на него что-нибудь есть? – поинтересовался Дантес.

У них, разумеется, ничего не было на Шульца; но общаться с преступником, без двух минут – писателем, ему, Дантесу…

– А ему не впервой, – сказал нависший над Валентином старший редактор. – С подследственным Бельским они тоже дружили…

– Подследственным? – Валентин вскинул глаза. – Вы арестовали Бельского? За что?

– Мы бы попросили вас умерить любопытство. Особенно в том, что касается дел редактуры.

Когда Дантеса наконец отпустили на свет божий, он первым делом набрал номер Шульца. Но попал на автоответчик.

* * *

Шульц редко использовал свое писательское умение. Он еще не устал удивляться тому, что оно вообще у него есть. А уподобляться авторам не позволяли выработанные за много лет корректорские привычки.

Но теперь он вытащил на свет блокнот и ручку и в нерешительности встал перед сейфом. За пару недель занятий он высмотрел, куда доктор Х складывает документы, и во время обеда пробрался в его кабинет.

«Шульц увидел сейф, – написал он в блокноте. – Код сейфа был…»

Он приписал комбинацию из четырех цифр, подождал и поставил ее на сейфе. Дверца щелкнула и открылась. Внутри лежало огромное количество папок: истории болезни, сочинения пациентов, какие-то бумаги… Он лихорадочно пролистывал их, выискивая знакомые имена.

Наконец в руки ему попала обычная школьная тетрадка с надписью «Нестеров М. Тренировочные упражнения». Шульц начал листать с конца, и брови у него взлетели вверх.

– Положите тетрадь на место, прошу, – раздался из-за спины ласковый голос доктора.

Медленно обернувшись, экс-корректор увидел, что доктор пришел не один. Вот и все; незаконную писательскую деятельность засекли в КОР и за ним послали кого следует…

– Пройдемте, гражданин, – сказали ему.

* * *

Андрей Бельский, хоть и выглядел очень бледным, даже в тюрьме не потерял своей породистости. Он с видимым безразличием глянул на бывшего друга – очевидно, думал, что тот пришел позлорадствовать.

Дантес бы и позлорадствовал – если б не имелось у него более неотложных дел.

– Это же надо, после всего, что ты натворил, – попасться на заимствованиях…

Бельский лениво поднял ладонь:

– Аль Капоне арестовали за неуплату налогов…

– Вот что, Аль Капоне. Я могу вспомнить о нашей дружбе и попросить за тебя. – Дантес умолчал, что скоро Второй отдел придется просить за него самого. – Негоже такому известному автору мотать срок. Но в обмен ты расскажешь мне все о клинике доктора Х.

* * *

Шульц сперва требовал, чтоб ему разрешили позвонить, но потом перестал – не хотелось подставлять Дантеса. Блокнот и ручку корректоры, разумеется, конфисковали. Так что Шульц делал вид, что читает словарь, которых в камере предварительного заключения было в изобилии. А сам пытался по памяти восстановить увиденное в тетрадке Нестерова.

«Отряд редакторов ворвался в тот момент, когда доктор Х прятал документы в сейф…» Автор этой записи знал, что с клиникой не так. Но зря понадеялся на свое новоприобретенное писательское умение. Последнее сочинение пациента Нестерова так и не было закончено. Оставалось только гадать, куда подевался сам пациент Нестеров…

* * *

– Хорошо, – сказал Бельский. – В конце концов, это давняя история. Доктора Х зовут на самом деле доктор Хлебников.

– Значит, это все-таки брат…

– Да. Хоть я и не думаю, что доктор это знает. С такой фамилией довольно сложно помнить о корнях…

– Ты был в его клинике одним из первых?

Писатель кивнул.

– Еще до того, как мы с тобой повстречались. У меня были… большие проблемы с грамотностью. Я пытался сдать рукопись в одно издательство и вместо этого чуть не попал в КОР. Но одна из редакторов, Наталья Даль, сказала, что знает, как мне помочь. Так я и оказался у Хлебникова. Его фамилию тогда еще не стерли, и они с Натальей работали вместе. Это Наталья придумала, как использовать новый метод. Нейролингвистику… Она, видишь ли, хотела, чтоб любой человек мог стать писателем, если пожелает. И самое забавное, методика срабатывает… Но они с доктором разошлись… в целях. Наталья в душе настоящий писатель, ей хотелось чистого искусства…

– А доктор чего хотел?

– А он хотел, чтоб в мире стало как можно больше авторов… Людей, которые смогут применять свою силу в жизни. И менять мир…

– Да уж, – пробормотал Дантес, вспомнив про кофе. – Это ты стер ему имя?

– Я? – Бельский изогнул бровь. – Я не работаю так грязно. Может быть, Наталья его заказала. А может быть…

Но Дантес уже во весь опор летел по лестнице.

* * *

Как он и ожидал, клиника оказалась закрыта. На двери висела табличка «сдается помещение». Доктора Х и след простыл.

* * *

Редактор Даль курила, стоя у окна; всякий раз, вдыхая дым, она будто набирала воздуха, чтоб заговорить, – и всякий раз у нее не хватало сил.