Впрочем, поговаривают, что по праву лавры должны принадлежать вон тому, высокому и крепкому мужчине, в ламинарном доспехе. Правда, Титикий так же не особо выделяется возрастом, всего-то двадцать два года. С другой стороны, взрослеют тут рано. Как и начинают карьеру.

— Михаилом крещен, — ответил Романов.

— Благодарю тебя за службу, Михаил.

— Я служу не императору, а дружине, — не стал тушеваться парень.

— Запомни, Михаил, все подданные служат императору.

— Я не подданный империи, — покачав головой, возразил парень.

— Ты смеешь мне дерзить?

— Это не дерзость, господин, а всего лишь правда. Меня сочли недостойным императорской службы по младости лети и телесной слабости. Но я готов служить, если меня удостоят такой чести, — все же решил не обострять Михаил.

— Вот значит как. Слова достойные мужа. Антип, как так случилось, что он не удостоился службы в твоей тагме? Вид у него достаточно воинственен.

— Я предлагал ему службу. Но он отказался.

— Толмачом, — не стал отмалчиваться Михаил. — Я же только за этот поход убил более пяти десятков турецких воинов. Причем троих из них не с помощью арбалета или стреломета, а лицом к лицу.

В принципе он как бы и не рвался на службу. Признаться, пока его все вполне устраивало. Но вот не смог промолчать. Гордость заела наверное. А может и сам от себя не ожидал подобных успехов, вот и воспринял в штыки столь низкую оценку со стороны Антипа.

— Согласен с тобой, Михаил. Обладай я такими задатками, тоже не пошел бы служить толмачом. Ну что же, коль скоро ты пока не служишь императору, спасибо за услугу, — Брякнув о стол увесистым мешочком, произнес Комнин.

Романов без лишних разговоров сгреб награду и спросив разрешения вышел из комнаты. Только оказавшись у повозки и подвесив котел над костром, он наконец пересчитал монеты. Сотня номисм. Хм. Это он удачно сходил в поход. По итогам у него должно будет оказаться не меньше двух сотен. А скорее даже больше.

Если конечно продаст свою добычу не маркитантам сопровождающим армию, а довезет до Царьграда. Тамошние оружейники то же не дадут больше половины цены. Но это все же не треть, а то и четверть, что отвалят торговцы сопровождающие войско.

Хороший ему достался конь. Высокий, быстрый, легконогий и выносливый. Как такое сочеталось в этом арабе совершенно непонятно. Ну или Михаил пока еще не все знает, о выносливости лошадей. Не суть важно. Главное, что турки продолжают висеть на хвосте, так и не приблизившись к нему. Не считая того, насколько он им это позволял. А то еще поймут, что им его не догнать и перестанут маяться дурью. Ему же этого и даром не надо. Даром, что ли тут комедию ломает.

Затяжной подъем заканчивается. Это самый слабый пункт его плана. Ему попросту не видно, кто там за изломом возвышенности. А ведь может статься и так, что его уже обошли. С турок станется. Они и всадники хорошие, и местность за несколько лет владения этими территориями успели изучить. Так что, может быть все, что угодно.

Поудобней перехватил арбалет, хотя в этом нет никакой практической необходимости. Но так оно как-то спокойней. Наконец жеребец вынес его на вершину. Быстрый взгляд окрест. Местность практически открытая, только редкие островки рощ, кустарников и отдельных деревьев. Да вдоль ручья полоска зарослей, но до нее слишком далеко.

Едва скрывшись из виду, наподдал в бока Орлику и тот заметно ускорился. Откуда только взялись силы, хотелось бы надеяться, что он все же не загонит жеребца. Но признаться, особым любителем животных он никогда не был. Так что, да, будет жаль. Но трагедию из этого разыгрывать не станет. Нужно будет подставить его, чтобы выжить самому, сделает это без колебаний. И пусть его проклянут все защитники животных вместе взятые.

К моменту когда турки наконец появились, он успел увеличить разрыв. Но едва они оказались в поле зрения, вновь придержал скакуна. Не явно. Пусть думают, что он оторвался пока они поднимались. Ему нужна эта фора. Рано. Еще не настал нужный момент.

Еще немного и мимо пролетела первая стрела. А вот и привет от рассерженных турок. Взгляд через плечо. До вырвавшегося вперед воина в чешуйчатом доспехе чуть больше сотни метров. Глянул вперед. Пожалуй пора. Вновь пятки в бока Орлика и тот понесся низко стелясь над землей, выкладываясь весь без остатка. Лошадей отличает безграничная преданность человеку и вера в него. Чего не сказать о последнем.

Глухой стук стрелы вошедшей в щит. Наконечник явственно прошел насквозь, но ничего не смог поделать в кольчугой. Будь на нем стеганка, еще возможны варианты, а так их попросту нет. Потому и вызвался на это именно Михаил. А отличный лук у их командира отряда. И сам он стрелок знатный. Хорошо хоть как и все местные, слишком расчетлив. Подстрели он коня и Михаил был бы обречен. Но кто же станет специально целить в этого красавца, это ведь добыча. Вот и целит в хозяина.

Намеченный куст шиповника. Романов потянул повод, осаживая Орлика. Тот резко начал сбавлять, подняв целое облако пыли. Уздечка безжалостно впилась в губы, заставляя не только остановиться, но и развернуться на сто восемьдесят градусов. Выполняя волю седока, жеребец даже присел, опустив круп практически до земли. Мимо лица Михаила пролетела очередная стрела. Наконец разворот завершен.

Орлик стоит на месте, но замереть не может. Не машина же, в самом-то деле. Переступает с ноги на ногу. Компенсируя это Михаил поднялся в стременах и вскинул арбалет. Хлоп-п! Есть! Командир отряда нелепо взмахнул руками и откинулся на круп лошади. Та потеряла равновесие, запнулась и полетела через голову. Повезет, уцелеет. Не повезет, придется добить.

Эта мысль пронеслась в голове как-то отстраненно. И уж точно не вовремя. Михаил вновь ударил в бока жеребца, одновременно вешая арбалет дугой на крюк седла. До ближайшего противника не так уж и далеко. Меньше сотни метров.

Бросил правую руку за плечо, одним движением большого пальца отбросил защелку, модифицированных им ножен и извлек меч. Одновременно левая рука потянула из петли метательный нож. За прошедшее время после перемещения в этот мир, он успел наловчиться одинаково свободно владеть обоими, как порознь, так и одновременно.

Справа, из кустов послышались щелчки тетив луков. И тут же к топоту лошадиных копыт добавились крики полные боли и гнева. Один из них выделился особо, так как явно был переполнен страхом. Ржание лошадей, звуки их падения оземь, звон упряжи, треск рвущейся кожи сбруи и хруст костей. Залп оказался страшным выкосив практически весь десяток.

Однако пострадали не все. Михаил взмахнул рукой, отправляя в полет тяжелый метательный нож. Описав короткую пологую дугу тот впился в грудь прикрытую стеганкой. Слабая защита, против узкого, отточенного стального жала. Следующий успел выхватить клинок и атаковал Михаила. Романов в свою очередь встретил меч противника своим, пуская его вскользь и отводя в сторону. Одновременно сам ткнул турка наконечником в шею. Со стороны вроде и не серьезно, на деле же ее рассекло до самого позвоночника.