– У меня на лбу об этом не написано.

«Еще как написано!» – мысленно возразил ей Марк, но вслух сказал следующее:

– Мои все узнают. И тогда я окажусь в ужасном положении. Я не могу рисковать, Лили.

– Ладно, тогда я одна пойду.

– И снова твоя профессия сыграет в минус. Кому больше поверят: профессору или проститутке? Твое слово против его. К тому же у тебя потребуют назвать имя того, кто делал снимок, чтобы допросить и фотографа.

– И что же ты предлагаешь? – разозлилась Лили. – Оставить все как есть? Пусть живет себе? Остается безнаказанным?

– Нет, мы сами его накажем.

– Каким образом?

– Мы покажем ему фотографию. И расскажем, что видели… Или даже не так! Мы введем его в заблуждение.

– Скажем, что стали свидетелями того, как он столкнул женщину?

– Именно. И потребуем за молчание…

– Деньги!

– Нет, услугу. Пусть отстанет от брата. Даст ему доучиться. Тогда мы пообещаем не заявлять в милицию. Однако фото не отдадим, пусть живет в страхе. – Он посмотрел на подругу и спросил: – Согласна?

Ответ прозвучал неожиданно:

– Нет.

Штайман удивленно заморгал.

– Почему нет?

– А почему выгода только твоему брату? Его вообще тут не было! – Лили вскочила и, скрестив руки на груди, заходила по комнате. – Я тоже хочу компенсацию за молчание!

– Но ты не учишься в академии, и Стариков ничем не может тебе помочь…

– Какой же ты, Марик, все-таки… идиотик! – все больше сердилась Лили. – Деньгами может! Именно их обычно за молчание требуют. Неужто ты не знаешь?

– Это шантаж.

– Именно, друг мой, именно.

– Подсудное дело.

– Плевать я на это хотела! Мне нужны деньги. Я на них ларек открою у метро. Буду пирожками торговать. Или овощами.

– Да откуда они у него? Думаешь, профессора много получают?

– Ничего не знаю, – отрезала Лили. – Захочет остаться на свободе, найдет.

– А если он не поведется?

– Если вину чует, поведется. Если же нет, мы от него отстанем. Все справедливо.

И Марик больше не стал спорить, во всем с подругой согласился.

Уже на следующий день они вдвоем поджидали Старикова у академии. Когда он показался на крыльце здания, Марик подошел к профессору и попросил уделить ему несколько минут. Они прошли к лавочке, на которой сидела Лили.

– Мы знаем, что вы убийца! – вот такой фразой она встретила старика. – Видели, как вы столкнули свою жену с подоконника. – И, не дав ему опомниться, добила: – У нас и подтверждение этому есть. Фотография!

Старик растерялся. И испугался, что было заметно. Марик не думал, что его можно напугать и застать врасплох. По рассказам брата, это был не человек, а какой-то киборг. Машина для психологического убийства!

Но надо отдать Старикову должное, он быстро взял себя в руки.

– Покажите, – сказал он сурово.

Лили протянула снимок профессору.

– Недоказательный, – бросил он, рассмотрев его.

– Мы видели убийство своими глазами. Мы свидетели. Это все меняет.

Стариков молчал. Думал. Марик с Лили ему не мешали. Оба уже поняли, что их слова или действия ничего не изменят. Нужная информация получена, и в его мозгу запущен мыслительный процесс. Профессор на самом деле чем-то напоминал киборга. Другой на его месте стал бы оправдываться. Не потому, что хотел, чтобы ему поверили, просто от испуга и растерянности, тех эмоций, что так явно читались на его лице еще минуту назад. Но старик мгновенно взял себя в руки. Как по щелчку. Как будто у зависшего робота включилась программа перезагрузки, после которой он вновь стал самым функциональным и быстрым.

– И сколько вы хотите за молчание? – заговорил-таки профессор.

Лили назвала сумму.

– Это очень много. Я столько не найду.

– Торг здесь неуместен, – ледяным тоном проговорила Лили. Марк мысленно ею восхитился. Сильна!

– Что ж… Ладно. Но мне нужно время.

– Недели достаточно?

– Вполне.

– Тогда через семь дней. На том же месте. В то же время, – отчеканила Лили и, взяв Марика под руку, зашагала прочь.

Все неделю Штайман места себе не находил. Он так и представлял себе, как на следующую встречу вместо Старикова придет наряд милиции. Поэтому он и не заикнулся о брате. Боялся его подставить.

А вот Лили была уверена на сто процентов, что профессор принесет деньги.

– Я чувствовала его страх все то время, что мы находились рядом, – сказала она, когда Марк поделился с ней своими опасениями. – Он ссал, понимаешь?

Марик не понимал. И Лили продолжала объяснять:

– Если бы мы залупили несусветную цену, он мог рискнуть пустить все на самотек. Но он решил поберечься. Ему есть что терять, даже в том случае, если его вина не будет доказана. Репутация! А еще доверие приемной дочери.

Штаймана ее слова немного успокоили, но все же он не перестал нервничать. И ругать себя за то, что согласился с решением Лили требовать со Старикова не только услугу, но и деньги. Если б ему не нужно было просить за брата, он не пошел бы на встречу. Вот как он нервничал…

Однако все прошло как нельзя лучше. Стариков пришел без милиции. Принес деньги. Отдал их Лили.

– Все? – коротко спросил он у нее.

– Нет, – ответил за нее Марик.

– Ребята, мы так не договаривались, – сразу же напрягся профессор. – Я, между прочим, обычный преподаватель.

– Не волнуйтесь, денег мы больше не потребуем.

– Тогда чего вам надо?

– Дайте Самуилу Штайману спокойно доучиться. Ему осталась последняя пересдача.

– Ах вот оно что!.. А я-то думаю: откуда мне ваше лицо знакомо? Вы родственник? Брат, скорее всего.

– Это к делу не относится.

– Что ж… Ладно. Я приму у Самуила экзамен. Но если вы еще раз явитесь ко мне…

– Больше мы вас не побеспокоим, не волнуйтесь, – заверила его Лили.

– Я могу получить фото?

– Берите. – Она протянула ему снимок.

– Как я понимаю, снимок не последний?

– Конечно. Еще один мы оставили для страховки. В надежном месте.

– И если с вами что-то случится, снимок будет отправлен в милицию? – насмешливо спросил Стариков.

– Нет, мы продемонстрируем его вашей приемной дочери, – парировала Лили. Потом она объяснила Марику, что интуитивно поняла – именно этого он боится больше всего.