– Он сделал мне утром втык за встречу с Шэкелфордом, – призналась Лили. – Говорил, что Шэкелфорд профессиональный доносчик и лжец. Я сказала ему, что иногда лжецы выбалтывают правду ненароком. Может, его не надо выставлять в качестве свидетеля, но надо выслушать то, что он нам говорит.

– Мы могли бы воспользоваться помощью Уэсли прошлым вечером.

– Он съездил в лагерь, но не заметил машины Люка, – сообщила Лили. – Без ордера он мало что мог сделать.

– Ты на службе?

– Конечно, – ответила Лили, плавно поворачивая руль, жуя резинку и постукивая пальцами по приборной панели. – Я на службе. А в чем дело?

– Едем на встречу с девчонкой.

Лена отдыхала, когда вошли мужчины. Трое мужчин, которых она никогда не видела. Один был сухопарым, с резкими чертами лица. Он носил голубой костюм и светло-желтый галстук. Выглядел фермером, участвующим в демонстрации мод. У другого волосы тронула седина. На нем был костюм в тонкую полоску и красный галстук. Его серебряные часы были размером с кулак, всем своим видом мужчина выражал преуспеяние. Третий посетитель кивнул ей, блеснув парой золотых зубов. На нем не было цивильного костюма, он просто носил блестящие брюки цвета хаки и золотистую рубашку. На его груди висел крестик. Логотип на рубашке гласил: «Поборники Христа».

– Мэм, – обратился к ней человек с резкими чертами лица, – я Джонни Стэг. Это мистер Ламар, адвокат. И я привел с собой брата Дэвиса. Он пастор церкви Животворящих Вод здесь, в городе.

Лена продолжала лежать на боку. Стэг без приглашения сел. Лощеный адвокат и пастор встали у окна, глядя в небольшой сад, где, как она наблюдала прежде, кардиналы и зяблики все утро боролись за доступ к поилке. В комнате стоял свежий резкий запах: полы, покрытые линолеумом, отмыли при помощи очистителя.

Девушка заметила, что все мужчины громко дышали, и подождала, когда в комнате установится тишина.

– Что вам нужно? – спросила она.

Девушка была истощена и не пыталась встать с постели. Нянечки принесли ей гамбургер, кусок вишневого пирога, и она жадно поглощала их.

– Нам сказали, что у тебя была тяжелая ночь, – сказал Стэг, приветливо улыбаясь, как старый друг семьи. – Слава богу, что ты родила такого славного младенца.

Лена молча смотрела на посетителей.

– Мы просто хотели удостовериться, что вы не считаете мистера Говри ответственным за проблемы с вашим здоровьем, – сказал лощеный адвокат.

– Он пытался удержать меня там, – возразила Лена. – Если бы мне не помогли, я могла бы умереть.

– Он хотел как лучше, – предположил Стэг.

По лицу Лены пробежала тень, она смотрела прямо в лицо Ламара. Он обнадеживающе улыбнулся ей и спросил:

– Вы говорили с полицией?

– Нет.

– Собираетесь? – поинтересовался судебный исполнитель. Блеск от стекла на его больших часах ослепил девушку и заставил на мгновение отвести взгляд.

– Что вам от меня нужно?

– Вы собираетесь заявить в полицию на мистера Говри?

– Нет, то есть я не знаю, – ответила Лена. – Скоро принесут ребенка, мне нужно его кормить.

– Утро чудес, – произнес брат Дэвис, сложив руки вместе. – Может, помолимся?

– Доктор сказал, что я бы умерла, если бы там осталась.

– Доктор Стивенс говорил, что все испытали большой стресс во время родов, – продолжил Ламар. – Это так?

Лена взглянула на него. Адвокат стоял над ней, раскачиваясь на каблуках и улыбаясь.

– Мистер Ламар приготовил заявление, – сказал Стэг. – Нам хотелось бы, чтобы ты его прочла и подписала. В нем указано, что ты ничего не имеешь против мистера Говри.

– Какое мне дело до этого?

Ламар бросил взгляд на Стэга и улыбнулся. Стэг кивнул брату Дэвису.

Проповедник с золотыми зубами сел на край кровати Лены и улыбнулся. Он выглядел довольным и одновременно смущенным. Пастор взял тарелку, с которой Лена только что ела, провел пальцем по остаткам взбитых сливок и облизал его.

– Мы создали специальный фонд для девушек, попавших в твое положение. Он выдает деньги на одежду, на правильное питание младенца.

Лена перевернулась на спину и попыталась найти рычаг подъема кровати.

– У вас все? – спросила она.

– Девочка премиленькая, – заметил брат Дэвис. – Я только что видел ее в детском отделении. Подержал ее. Этакое маленькое милое создание.

Лена попыталась выбраться из кровати, но, как только попробовала встать, ноги ее подкосились, и она упала прямо на колени Стэга. Он помог ей подняться, сохранить равновесие и снова сесть. Он держал и поглаживал ее руки.

– Ты не в себе. Роды для женщины тяжелое испытание.

Лена поджала ноги и изо всех сил пнула брата Дэвиса, спихнув его на пол.

– Убирайтесь отсюда. Ей-богу, я убью вас, если вы ступите ногой в эту комнату еще раз или приблизитесь к моему ребенку.

– Какая картина! – воскликнул Квин, наблюдая за выходом из больницы с пассажирского места джипа Лили.

– Не сомневалась, что Джонни мерзавец, – сказала Лили, – но показываться в больнице…

– Они охотятся за девушкой, – сделал вывод Квин после длинной паузы. – Почему Стэг так дружен с Говри? Зачем он ему?

– Деньги.

– Он не нуждается в деньгах.

– Хочешь пари?

– Я думал, Джонни больше заинтересован в продвижении по карьерной лестнице.

– Он заинтересован. И ввязался в некоторые проекты, в которых поиздержался.

– Каким образом?

– У меня мало сведений об этом, – призналась Лили. – Знаю только, что он поднял на дыбы весь город, чтобы навязать нам свой бизнес.

– Какой бизнес?

– Стэг говорит, что проект еще в работе. Знаю только, что участок для застройки все еще пуст, и ни одна крупная компания не проявила интерес к округу Тиббеха.

– Кто может рассказать больше?

– Старуха, – сказала Лили. – Помнишь миз Майз?

Насколько помнил Квин, Бетти Джо Майз была владельцем, издателем, главным редактором, а также ведущим репортером «Тиббеха каунти монитор». Малоформатная газета выходила дважды в неделю. Ее редакционная колонка занимала большую часть первой страницы, когда же Майз была в ударе, текст переходил на другую страницу, где помещались реклама супермаркета «Пигли-Вигли», церковные известия и юридическая информация. Она печатала на страницах газеты меню церковного ужина в складчину, рождественские истории и бесчисленные рассказы о том времени, когда Иерихон был процветающим городом. Квин читал ее колонку много раз. Бетти все еще называла его сыном Джейсона и Джин Колсон, хотя родители были в разводе уже пятнадцать лет.