Старушка была маленькой, хрупкой и седой, ее рост превышал пять футов всего на несколько дюймов. Ходили слухи, будто в 1986 году она находилась на пороге смерти. Майз связывала свое лучшее будущее с христианской верой и молитвенным собранием. Регулярно посещала Первую баптистскую церковь, была членом женских клубов Тиббехи и двух соседних округов. Прабабушка, заядлая садовница и ужасная сплетница, она питала склонность к виски «Джек Дэниелс», сигаретам и сальным анекдотам.

Квин обожал ее.

– Рада видеть тебя живым и здоровым, Квин.

– Спасибо, миз Майз.

– Ты видел своего папу в последнее время?

– Нет, мэм. Не видел уже несколько лет.

– Понятно, – сказала она. – Он прекрасно выглядел.

– Да, мэм.

Квин кивнул. За окном он видел ряд заколоченных витрин, старый магазин спортивных товаров и пункт размена чеков под вывеской: «СРОЧНЫЕ КРЕДИТЫ «ДО ПОЛУЧКИ».

– Квин, ты знаешь три способа секса?

– Нет, мэм.

– Мужчина твоего возраста должен знать это. Первый способ – это секс дома.

– Ясно.

– Понимаешь, когда женишься, сексом занимаешься по всему дому.

– Конечно.

– Затем наступает секс в спальне. Вы с женой занимаетесь сексом при погашенном свете и под одеялом.

– Да, мэм.

– Потом наступает секс в холле.

Квин кивнул и замер в ожидании.

– Это когда вы проходите в холле мимо друг друга и говорите: «Иди к гребаной матери».

Квин улыбнулся. Бетти Джо откинулась в своем офисном кресле среди всякого рода грамот газете штата Миссисипи, рамных стоек, фотографий детей, внуков и правнуков. Здесь была целая коллекция керамических статуэток молящихся детей, много погибших комнатных растений и кофейных кружек, две из которых провозглашали ее величайшей в мире.

Бетти Джо схватила две эти кружки и обошла стол, чтобы налить кофе.

– У твоей матери новый мужик.

– Знаю.

– Хочешь узнать больше?

– Нет.

– С ним все в порядке, Квин. В самом деле. Дважды был женат, не очень яркий, но не урод.

– Уверен, что он хороший человек.

Бетти Джо снова села в кресло и передала чашку с кофе Квину. Прикурила сигарету от маленькой золотистой зажигалки.

– Тебя заметили с Лили Верджил во время отпуска.

– Да, мэм.

– Она мне нравится.

Квин промолчал. Бетти Джо затянулась и подмигнула ему:

– Ты слышал об итальянской паре, проводившей медовый месяц?

– Та пара с невестой по имени Вирджиния?

– Тьфу ты, черт, – выругалась Бетти Джо.

Квин улыбнулся и подался вперед на своем стуле. Он заметил старые панельные стены и резкий флуоресцентный свет, много пыли и безделушек, кипы газет. Комнату заполнил запах кофе и никотина.

– Я хочу больше узнать о Джонни Стэге.

– Боже правый, Квин. Я только что пообедала.

– Вы что-нибудь знаете о его совместном бизнесе с человеком по имени Говри?

– Я знаю, о ком ты говоришь. Его арестовали этим утром за то, что он наставлял пистолет на доктора Стивенса.

Квин кивнул.

– Вы еще что-нибудь знаете о Говри?

– Парень появился пару лет назад. Не уверена, унаследовал или купил здесь землю. Но он не здешний, и если земля получена по наследству, то это было какое-то дальнее родство.

– О наркотиках знаете?

– Конечно. Об этом каждый знает в городе.

– Вы писали об этом?

– До этого утра он не подвергался аресту. Я не могу печатать слухи.

– А сейчас его выпускают.

– Ты шутишь.

– Люк не настаивает на обвинении.

– Почему?

– Надеюсь выяснить.

– Это неразумно, черт возьми.

– Они что, друзья со Стэгом?

– Стэг входит в правление больницы.

– Как это допустили?

– Он обещал построить больницу больше и лучше. – Бетти Джо взглянула на Квина так, словно он был недоумком. – Стэг уже получил сертификат на строительство от властей штата. Без этого нельзя построить новую больницу. Квин, ты слышал когда-нибудь о Чуде Тиббехи?

– Кое-что мне рассказала Лили.

– Он составил план строительства производственного комплекса, который, как полагают, спасет этот округ. Частью плана являются школа и местная больница.

– Что уже сделано?

– Они очистили землю Маккибена, поставили запретные знаки, но там ничего не появилось, кроме сорняков.

– Банкротство?

– Джонни утверждает, что все идет по плану. Во всяком случае, говорил так на прошлой неделе инспекторам округа.

– Кто ему покровительствует?

– Узнай об этом и сообщи мне.

Чарли Бут пришел в больницу к Лене с букетом маргариток, одетый в свежую футболку и черные джинсы. Его волосы были зачесаны назад. Он подошел к Лене, когда она держала младенца, и улыбнулся ей той самой полусладкой улыбкой, с какой встретил ее впервые.

– Можно подержать его?

– Ее.

Лена не видела в этом вреда. В конце концов, ребенок – она еще не подобрала девочке имя – наполовину принадлежит Чарли Буту. Теперь забота о младенце целиком ляжет на Чарли Бута. И это хорошо, поскольку предстоит бумажная волокита с документами. Дородная чернокожая няня уже приставала к ней по этому поводу. Девчушка была крохотной, но ей следовало дать достойное имя.

– Как ты ее назвала?

– Я еще не решила.

– Как насчет Ванды?

– Ужасное имя.

– Это имя моей мамы.

Он погладил лицо малышки, заглянул в глаза Лены и сказал:

– Мы стали семьей.

– Ты сказал, чтобы я убиралась к черту, когда был в тюрьме.

– Сейчас я не в тюрьме.

– Не понимаю, что это меняет.

– Мы выберемся отсюда.

Лена промолчала. У нее в горле застрял комок, и она повернулась, чтобы посмотреть в окно и увидеть птичек, купающихся в грязной воде. Ей не хотелось, чтобы Чарли Бут видел, что она готова заплакать. Но сукин сын не считался с ее состоянием.

– Когда тебя освободят отсюда? – спросил Бут.

Она посмотрела на место, где он порезал свой безвольный слабый подбородок, когда сбривал на нем персиковый пух.

– Это не тюрьма. Это больница.