– …Правильно, – говорил он, глядя поверх них, внебо. – Безумно и правильно. Я не знаю. Да, так. Он худой… Худой и грязныйи весь в язвах. Я был в амбаре, когда он обошел кругом. Никогда не видел егопрежде… Нет. Волосы как грязный ореол. Есть твой незнакомец для тебя. Пришелпешком, кто-то сказал. Ниоткуда… Дайте мне еще глоток, да? –Спасибо. – Я не знаю… Куда он направляется?.. Он не говорил. Онразговаривал. Он делал это. Я не помню точно что он сказал. Но это было непонятно…Есть твой незнакомец для тебя. Никогда не произносил своего имени. Кажется небыло необходимости. Поднялся на ящик и стал говорить. Смешно… Никто не пыталсяостановить его, приказать ему убраться… Он – Не помню что он сказал. Безумно иправильно… Но мы слушали. Не многое случается в округе – он был иной.Проповедуя – но не совсем. Проклиная, может быть. Я не знаю… Так или иначе –ждать… Еще воды? – Спасибо. – Смешно, смешно… Сумасшедшийтолкователь. Жизнь и смерть… Вот правда! Правда! Правда… Как все приходит ксмерти. Невозможно остановиться, не слышать. Не знаю почему. Мы знали, онсумасшедший. Каждый говорил так – когда мы разговаривали о нем – после егоухода. Хотя, никто не сказал ни слова, пока он проповедовал. Это было как… Этозвучало правдиво, пока он говорил. И он был – прав. Посмотрите на меня! Онправ. Так ведь? Безумно и верно… – Нет. Я не видел куда он направилсяпотом. – Хотя вы хотите услышать его? Сэм, кто прибежал на место – записалчасть того, что он сказал. Прокрутите это потом. Различий там нет, как говорят.Тогда мы многие улыбались, слушая его. Просто сумасшедший, вот и все. Вы можетеспросить Сэма, если он не стар. Вы можете услышать его… Вот когда я началчувствовать дрожь. – Боже! Он был прав! Он был, я думаю. Кажется эта дорога– как-то…

Они передали это своему руководителю сектора и, после тогокак человека отвезли, продолжали не спеша прочесывать территорию,останавливаясь, чтобы оказать помощь, записать, подготовить мертвых, умирающих,спасшихся, поддерживая радиоконтакт с другими группами, проходя через открытуюстрану, исследуя места обитания, взбираясь на холмы, находясь в поиске.

Издалека, в вышине, начали приближаться облака, и онипрокляли угрозу шторма, который забьет их контейнеры и повредит биодетекторы.Тот, кто знал его историю, даже проклял Фрэнсиса Сэндоу, который спроектировали создал этот мир.

Облака, сворачивались, как ковры, расстилались, ведя следомза собой пряди и лоскуты хвостов, стремясь к центру небосклона, окрашивая небов сероватый пурпур, которым постепенно затягивались просветы, когда добавочныепорции ложились сверху, собираясь в кучу, поднимаясь выше, сжимаясь слабее,темнея, навевали сумерки, заволакивая очертания деревьев и валунов, превращаянизкие фигуры людей и животных в перемещающиеся светотени, пока еще дождьсдерживался, туман закручивался и поднимался, роса снова появлялась на траве,окна запотевали, влага скапливалась, поднималась, каплями стекала с листьев,звуки искажались, как будто весь мир был забит ватой, птицы пролетали низко надземлей, стремясь достигнуть холмов, ветер замер, стих, небольшие зверькизастыли, подняв свои мордочки, медленно поворачивая их, встряхнулись,навострили ушки, потом побежали, будто ища скрытую нору у подножия холмов, втуман, в места, расположенные выше тех, что прочесывали разведчики, громзадержал свое дыхание, молния встала в своем сполохе, дождь оставалсяневыплаканным, температура скользила вниз, облако налетало на облако, и,застывая, вырванные из спектра, краски истекали из мира, оставляя экран кинохроникиили воображаемую пещеру, тени крались к дальним стенам, измененные, необычные,мокрые.

Д-р Пелс снова вслушивался в скрипучий, записанный голос,большим пальцем руки подпирая челюсть, а костяшками остальных пальцев упираясьв щеку.

– Я – Может кто-то сказать, что ведет праведную жизнь?Я – Для этого нет всеобъемлющей гарантии. Совсем! Единственное обещание, чтовселенная выполняет и сдерживает – смерть… Я – Кто скажет, что жизнь должнабыть триумфом? Все происходящее говорит о противоположном? Все, что поднялосьиз первичной слизи, должно быть в конечном счете уничтожено! Каждое звено ввеликой цепи и являющееся привлекательным есть возмездие, которое разрушит ее!Жизнь, питающая сама себя сокрушится за счет мертвого! Почему? Почему нет? Я – …

– …Вы обвиняетесь. За существование. Загляните в себя ивы увидите истину… Посмотрите на камни пустыни! Они не плодятся, не питают низлобы, ни желаний. Ни одна жизненная форма не может сравниться скристаллическим совершенством. Я – …

– …Не говорите мне о несокрушимости жизни, оприспособляемости. На каждую адаптацию существует новый, темный ответ, и эхорассеется. Только неподвижность священна. Отсутствие слуховых ощущений – пустойзвук. Я – …

– …Боги ошиблись, произведя бездельников. Но вывиновны. В существовании. Этот угол мироздания осквернен! Из материалабожественной требухи возникли лихорадки… Здесь ваша святость! Гарантия междутьмой и тьмой, позволяющая выбрать правильный курс. И все, что живет, с помощьюболезни превратится в иное! Мы, питающие сами себя, уйдем! Теперь уже скоро,скоро… Я – …

– …Я – Братья! Завидуйте камню! Он не страдает!Радуйтесь незапятнанным воде и воздуху и скалам! Завидуйте кристаллу. Скоро всемы будем как они, совершенные тихие…

– Не просите прощения, но смирения – тогда вы ощутитесилу, что приведет вас в восхитительный мир! Я – Я – Я – …

– Молитесь, плачьте, горите… Вот и все. Я – Иду… Иду!

Затем он поставил на повтор и резюмировал свое отношение.Беспокойство, он ощущал его, не то, подобное эффектам Вагнера, звуки музыки онсвел до минимума. Но еще один раз…

– Как это поможет нам?.. – начал он и затемулыбнулся.

Это не реальная помощь. Но от этого он почувствовал себялучше.

Тогда момент передышки.

Хейдель ван Химак продвигался по тропе, которая вела вверх,за скальный выступ. Помедлив у наивысшей точки, он оглянулся, посмотрел напройденный затянутый туманом путь. Он моргнул и поскреб в бороде. Его смутныеощущения напряженности происходящего усилились. Что-то произошло. Он нагнулся,прислонившись к отполированной, как зеркало, скале и упокоил руки на посохе.Да, это было трудно выразить словами, но что-то переменилось в окружающем егомире. Это было нечто большее, чем предштормовое напряжение. Это уже производилотакое впечатление, как если бы он был замечен кем-то, с кем еще не был готов квстрече.

«Она пытается мне что-то сообщить? – раздумывалон. – Может я должен подняться наверх и выяснить. Но это займет время, а ячувствую необходимость продвигаться вперед. Должен вылезти отсюда, перед темкак разразится шторм. Почему я оглядываюсь? Я…»