Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из-за здания донеслись приветственные возгласы и звон кастрюль. Из-за угла показалось шествие ряженых в масках, несших куклы аятоллы Хомейни, шаха Пехлеви и Дяди Сэма. Они подожгли кукол. Двое ряженых в масках подбежали к Рэйвен, сорвали с нее костюм Дяди Сэма и подняли на факелы. Рэйвен лишилась сознания. Фатима опустилась на колени перед ней и накрыла ее белой простыней. Она дала знак двум ряженым отнести ее обратно в жилой корпус. Не ошиблась ли она в расчетах? Что, если она перестаралась, слишком поспешила? Нет. Она не должна проиграть. Все идет по плану.
– Слушай, Рэйвен, – прошептала она ей в ухо. – Я убрала огонь. Теперь ты в безопасности. Повторяй: «Фатима спасла меня от огня».
Рэйвен невнятно промямлила:
– Фатима спасла меня от огня.
– Отлично, Рэйвен. Теперь ты будешь спать, но сможешь слышать мой голос. Скажи: «Я буду слышать голос Фатимы».
– Я буду слышать голос Фатимы.
– Я буду доверять все, что скажет Фатима.
Она повторила это трижды, как мантру, а затем сказала:
– Ты помнишь строки, которые говорила Ясону Тедеску. Повтори их.
Нет ответа.
– Ты должна повторить их.
И опять нет ответа.
Фатима отстранилась от Рэйвен. У нее оставалось последнее средство – отвести Рэйвен на вершину минарета и сыграть на страхе высоты Никки, чтобы взломать постгипнотический блок. Если же и это не подействует, она сможет, по крайней мере, сохранить лицо, инсценировав падение несчастной с минарета.
Афины
Дуган говорил себе, что не должен позволять нетерпению сбить себя с толку. Решай эти чертовы загадки строчку за строчкой. Картинку за картинкой.
– Окей, – сказал он Тие. – Есть идеи? Посмотри еще раз на четвертую строчку.
«ПЯТИЛИСТНИКОМ ВЗРЫВАЕТСЯ
СМЕРТНЫЙ ПРИГОВОР».
– Со смертным приговором все понятно, – сказала она. – Где в Америке применяется смертная казнь?
– Во многих штатах.
– А какими способами?
– Обычно электрический стул или инъекция. В редких случаях повешение или расстрел.
– Как-то не очень похоже на цель для атаки, – сказала она. – Пятилистник. А как насчет растительного мира?
– Ботанический сад? – сказал он. – Розы? Фиалки? Хризантемы? Не думаю, что он был таким эстетом.
– Да уж, это слишком.
Дуган взял листок и уставился на него.
– Подожди. Взгляни еще раз на вторую строчку.
Она прочитала:
– Пятилистником взрывается смертный приговор.
– Ничего не замечаешь в плане написания?
– Единственная строчка заглавными буквами.
А смертная казнь – это высшая мера, вышка.
Ее глаза расширились.
– Верховный суд. Капитолий. О боже. Вашингтон – столица Америки.
– Давай не будем перевозбуждаться, пока не выясним конкретную цель, – сказал он. – Это может быть что угодно. Капитолий. Белый дом. Верховный суд.
Она задумалась.
– Пятилистник… У Пентагона пять углов?
Он бухнул кулаком по шаткому столу.
– Одиннадцатого сентября у них вышла осечка. Теперь они решили довести дело до конца, – он постарался успокоиться. – Окей, фондовая биржа в Нью-Йорке и Пентагон. Но радоваться рано – надо решить хотя бы первые две строки.
В башне на семи ветрах безликая богиня устремила в будущее взор.
И, зверея царственно, она терзает всех и каждого, точно мясник.
– Мифология – это по твоей части, – сказал он. – У какой богини нет лица?
– Никогда не слышала о такой – ни в греческой, ни в римской мифологии.
– Может, это богиня, – сказал он, – статую которой повредили завоеватели, враждебные ее культу?
– В Греции сотни статуй с поврежденными лицами. Многие без носов.
– Ладно, оставим это. Сосредоточимся на местоположении.
– Она устремила в будущее взор. Прорицательницы – изначально девственницы, посвятившие себя тому или иному богу, – предсказывали будущее иносказательно, витиеватыми загадками. Потом, в Средневековье, это делали взрослые женщины, переодеваясь молодыми девушками в честь верховных жриц прошлого.
Дуган вспомнил мисс Салинас, одетую как студентка. Он прижал кулаки к голове.
– Но где? Где?
– Одним из самых знаменитых оракулов была жрица Аполлона в Дельфах.
– Дельфы… Дельфы… Есть такой город в Огайо, но это просто городок. Вряд ли террористы посчитают его достойной целью, наравне с двумя другими городами.
Тия уставилась на листок.
– Это должен быть большой город.
– Мне вспоминаются строчки стихотворения из школьной программы, – сказал он и процитировал по памяти: – Мясник всего мира, машиностроитель, хлебный маклер… Что-то, что-то… Широкоплечий город-гигант. Башня на семи ветрах. Ну-ка, стоп. Мясник – из «Чикаго» Карла Сэндберга. Чикаго известен как город ветров.
– Ты все разгадал. Нью-Йорк, Вашингтон и Чикаго.
– У нас есть фондовая биржа и Пентагон, – сказал он, – но какая цель в Чикаго?
– Что думаешь делать?
– Позвонить Харону, чтобы он передал это в Агентство национальной безопасности. Они должны усилить охрану фондовой биржи и Пентагона и бить тревогу по всему Чикаго.
Он взял мобильник и набрал секретный номер. Приготовил чип. Нет ответа. Снова набрал номер. Снова нет ответа.
– Черт. Раньше он всегда сразу отвечал.
Связываться напрямую с Нью-Йорком будет рискованно. Ему сказали обращаться к Кимвале только в случае крайней необходимости. Что ж, настал такой момент. Если он не может связаться с Хароном на Кипре, у него оставалась только она. Он набрал код Нью-Йорка и нужный номер.
Ждал он, казалось, целую вечность, но звонок приняли. Он вставил чип и услышал ответный щелчок абонента, а затем шепот Элизабет Херрик.
– Почему вы звоните сюда?
– Крайняя необходимость, Кимвала. У меня срочные новости для госбезопасности, но я не могу связаться с куратором Палаточника.
– Нам только что сообщили из ЦРУ, – сказала она. – Харона убили два дня назад, на Кипре.
– О господи! Есть предположения…
– 17N. Почаще оглядывайтесь, но сюда не звоните. Вы больше не существуете.
Связь прервалась. Он набрал номер снова. Нет ответа. Тия уставилась на него.