— Я тороплюсь, — он, как всегда, спокоен, а вот меня начинает колотить, и пробивает крупная дрожь.

— Куда? Трахаться с ней? — киваю на девицу, на что та возмущённо охает.

Одна его бровь ползёт вверх, а скулы начинают нервно поигрывать.

— Езжай домой, ты пьяна.

О, да. Я пьяна. Только не от спиртного, а от бешенства, что вот-вот начнёт бить из меня фонтаном. Руки сжимаются в кулаки, и я делаю шаг вперёд.

— Она лучше меня, да? Она тебе верна? Любит тебя? Готовит тебе завтраки? А с Халимом ты её уже познакомил или ещё не представилось возможности? — я несу полнейшую чушь. Самое поганое, что я могу сейчас сделать — это напомнить ему, как я спала с его другом. Но и отступить — выше моих сил.

— Я сказал, домой езжай, — цедит сквозь зубы Макс, а девка упирает руки в бока.

— А ну вали отсюда, ненормальная, а не то…

— А не то что? — отзеркаливаю её движение и впериваюсь взглядом в её лицо. Она красива, сложно не признать. Как только что сошедшая с обложки моделька. Вполне возможно, что так и есть. Я её точно где-то видела.

— Мааакс? — она тянет его имя так приторно и мерзко, что хочется наброситься и ударить её. Заткнуть её пухлый рот, чтобы не смела произносить его имя.

Максим хватает меня за локоть и, не обращая внимания на её вопли нам вслед, отводит на пару метров в сторону.

— Что это за спектакль? Что за херня, я тебя спрашиваю? — он злится, а мои губы растягиваются в идиотской улыбке.

— Я не знаю… Не знаю. Прости. Я увидела тебя с ней и…

— Мы расстались, Кристина, — чеканит жёстко, одёргивает свою руку. — Ты помнишь об этом?

Опускаю взгляд на его мощную шею, где часто-часто бьётся венка, и кусаю губы, чтобы не потянуться и не припасть к ней губами.

— Я помню, — капитулирую, отступаю назад. Отпускаю.

— Замечательно, — он уходит. Не задерживается, чтобы спросить у меня, как дела или что я здесь делаю. Ему всё равно. А я чувствую себя ничтожной, раздавленной и жалкой.

Смотрю ему вслед со слезами и громким всхлипом и слышу, как он вполголоса матерится. Хватает блонди за руку и тащит за собой. Не особо нежно, но она покорно бежит за ним и перед тем, как он открывает ей дверь внедорожника, оглядывается назад. Её торжествующую улыбку вижу издалека, и от боли заходится сердце.

Меня кто-то обнимает сзади, чувствую сладковатый запах Марусиных духов.

— Он ушёл. С ней.

— Ну-ну, не плачь, — Маша прижимает меня к себе и уводит почти насильно. — Пойдём лучше. Не стоит тебе это видеть.

— Ну ты как? — Маруся поддержала меня за руку, помогая вылезть из такси.

— Я не знаю… Мне очень паршиво, — с тоской взглянула на старый дом со сгнившими балконами, вздохнула. — До сегодняшнего дня я ещё на что-то надеялась, но теперь… Теперь не знаю. Словно мир рухнул…

Машка приобняла меня за плечи, тепло чмокнула в щеку.

— Да насрать, Крис. Нас-рать! Именно так! Он другую нашёл, и ты найди. Вон шейх твой скоро приедет, ты с ним и замути. А там время пройдет — всё забудется. Потом, сидя во дворце из хрусталя, вся в бриллиантах, будешь со смехом вспоминать эту историю.

А я смотрю на Машку, хорошая она, светлая, добрая. И поддержать пытается изо всех сил. Но не понимает меня. Никто не понимает. Я одинока в своей боли.

Мне не нужен шейх. Не нужны дворцы из хрусталя. И бриллианты не нужны. Меня устроит по-холостяцки строгая квартира Макса. Лишь бы с ним… Можно даже без квартиры. Только бы видеть по утрам его на соседней подушке и варить ему ароматный кофе. А потом, стоя в его рубашке, провожать любимого на работу.

Звонит телефон, и я вздрагиваю. С волнением достаю мобильный из сумочки.

Мать.

Глотаю горькое разочарование и, выключив звук, убираю гаджет обратно.

— Ты езжай, Марусь. Пока таксист не уехал. Тебе на работу завтра. А я нормально. Всё пройдёт, — растягиваю губы в искусственной улыбке — вру, конечно.

— Точно всё нормально? Если хочешь, я могу остаться… Правда, придётся утром рано встать, чтобы доехать до центра вовремя, но я могу, честно.

— Не нужно, Марусь. Езжай. Давай, — заталкиваю подругу обратно в машину, хоть Маруся и пытается сопротивляться. — Я не ребёнок, справлюсь.

И снова ложь. Я не ребёнок, конечно, но именно сейчас мне до дрожи хочется побыть маленькой девочкой. Чтобы меня любили, утешали, гладили по головке. Чтобы не чувствовать себя такой одинокой.

В подъезде, как обычно, темно, хоть глаз выколи. У соседа Ивана опять гулянка с песнями и плясками. Я на ощупь добираюсь до своей двери, подсвечивая телефоном, пытаюсь вставить в замочную скважину ключ и обалдело таращусь, когда дверь медленно со скрипом отворяется.

— Что за?..

Неужели я забыла закрыть дверь, когда уходила?

Слегка толкнула, прошла вперёд. Вроде тихо. Да и какой уважающий себя вор заберётся в такую нищую квартиру? Прислонилась к стене, выдохнула.

— Я рад, что ты вернулась домой. Но ты опоздала на несколько часов, — в кромешной темноте звучит голос, который слышать я больше никогда не хотела бы. Он говорит уже намного лучше, с сильным акцентом, но правильно.

Протягиваю руку к выключателю, загорается лампочка, и меня сбивает с ног взгляд чёрных глаз. Он вальяжно расселся в моём стареньком, немного скрипучем кресле с мягким покрывалом, расставил ноги широко в стороны. Рядом стоит всё тот же охранник. Наготове.

— Что ты делаешь в моём доме? Я не приглашала тебя.

— Это дом? — он издевательски усмехается, обводит мою квартирку презрительным взглядом. Как только в кресло сел. Не побоялся испачкаться?

Он одет с виду просто: джинсы и чёрная рубашка. Но я знаю, сколько стоит такая одежда. Видела ценники на новых вещах Макса. На запястье Халима поблёскивают золотые часы. Они будто насмешка над моим скромным жилищем. Но я вздёргиваю нос повыше, благо градус в крови позволяет не чувствовать себя нищенкой. Да и не я к нему за милостыней пришла, а он ко мне. К тому же, без спроса.

— Да, это дом. Мой дом. И если тебя что-то не устраивает, можешь проваливать. Я, кажется, уже просила об этом. Вот и уходи. И больше не смей врываться в мой ДОМ без моего на то позволения, — мне кажется, что выгляжу я круто. Кажется, да. Как обстоят дела на самом деле, особо не задумываюсь. Не до того. Мне бы поскорее вытолкать его отсюда и завалиться спать. Это единственное, чего желает моя душа на данный момент.

Халим резко встаёт, буквально отпружинивает и уверенно приближается ко мне. Склоняет голову, чтобы получше меня разглядеть, и увиденное явно ему не нравится.

— Ты пить алкоголь! — шипит, сжав моё запястье и дёргая на себя, а чёрные глаза загораются гневом.