Это не столько романтика, сколько игра в любовные шахматы. Не столько ухаживания, сколько тонкие намеки с толстыми последствиями.

Многие, кто не пережил серьезные влюбленности в зрелом возрасте не понимают этого. Думают, что все должно быть иначе…

Я тоже думала. И лишь сейчас поняла – насколько все логично и правильно.

Насколько все естественно именно в таком виде.

И Горский четко давал мне понять, что я желанна и что он настроен… На что… Это предстояло еще выяснить.

Он временами прижимал так, что становилось ясно – тело мужчины даже в танце может говорить о желании. Кричать. Сигнализировать как красная лампочка светофора. Мы замирали на долю секунды, и я не отталкивала Горского. Потому что… не хотела. Мне нравилось его желание.

Влад подкидывал меня и ловил. Мягко и одновременно крепко. Словно намекал, что с ним надежно. Что если упаду – меня будет кому поддержать. И это было совсем новое для меня ощущение. Потому что Алекс никогда не давал мне его. Никогда. За всю нашу жизнь.

Горский отпускал меня, позволяя сделать несколько шагов, исполнить эффектное соло. Словно говорил, что я не – пленница его желаний и требований. Что я самостоятельная единица и могу иметь свое мнение. А затем сам придвигался и вел, будто намекал, что никогда моя растерянность не станет его растерянностью. Что он найдет способ помочь или справиться с обстоятельствами.

Кто сказал, что танец – не разговор по душам?

Наверное, тот кто никогда не танцевал по-настоящему. С партнером, который ему не безразличен и которому он сам важен.

Кто сказал, что танец не признание? Наверное, тот, для кого это не более чем выражение горизонтального желания вертикальным способом.

Мы продолжали танцевать и, кажется, понимали друг друга.

Когда Горский слишком прижимал или слишком долго удерживал, я делала шаг назад, и партнер меня отпускал. А когда ловил после поддержки и заглядывал в глаза, я упиралась руками в его плечи.

Я принимала покровительство Горского. Принимала и его интерес. Но пока не была готова к чему-то большему. Вначале мне следовало разобраться в себе. Понять, чего хочу я сама. И разобраться в том, чего, на самом деле, ожидает от меня этот мужчина.

Завести интрижку? Любовницу? Или чего-то большего?

Прежние отношения Влада, о которых многое писали в интернете – он особо ничего не скрывал – говорили за первые два пункта. А наше общение намекало на второе. Но может я себя переоценивала? Чем я лучше, интересней, желанней всех тех актрис, моделей, девушек из светского общества, с которыми встречался Горский? Чем я такая особенная?

Женщина, у которой за плечами больше лет, больше проблем и больше жизненных сложностей. Муж, с которым она не до конца все разрешила и ребенок, который требует внимания.

А еще та, которой страшно и сложно поверить мужчине снова. После того, что случилось с Алексом…

* * *

Горский

После танцев, во время которых Горский постоянно находился на пике возбуждения, таком что движения причиняли дискомфорт и одновременно на пике вдохновения, как будто рисовал лучший свой шедевр, крышу сорвало у обоих.

Влад прижал Жасмин к стене и поцеловал. Не думая о том, что все это видят окружающие. Не заботясь о том, что завтра об этом поползут слухи в светском обществе, чьих представителей на мероприятии было ну просто пруд пруди.

Просто губы Жасмин, ее тело вдруг стали для Горского самыми важными. Центром Вселенной и единственным фокусом.

А когда Жасмин ответила, Влад углубил поцелуй и подтолкнул партнершу в гримерку.

Мысли путались, пьяная эйфория кружила голову.

Горский еще никогда не ощущал себя так… Мужчиной… Нет. Животным. Самцом, который встретил самку с течкой. Звучит грубо, но факт.

Он просто не мог оторваться от Жасмин. Не мог остановиться. Не мог хотя бы на секунду притормозить.

Он целовал ее взахлеб. Будто пытался напиться дыханием из губ этой женщины, наполниться ей до предела. Чтобы Жасмин жила в каждой его клетке… Хотя она и так там жила…

Кажется, с первого их знакомства… Сладким ядом отравляла одинокие ночи. Наполняла патокой даже минуты ожидания, когда планировалась желанная встреча…

И сейчас она текла по венам Горского: разъедающим, сжигающим ядом желания… Одновременно приносящим и боль, и удовольствие.

Он прижимал ее бессовестно и бесстыдно, давая понять, как сильно возбужден. Чувствовал, что может кончить просто вот так, от того что она настолько близко.

Это было безумие. Приятное. Восхитительное. Как первая законченная картина. Как первая выставка. Когда голова идет кругом. Когда тебя захватывает вихрь незнакомых, пугающе сильных и сбивающих с ног эмоций.

И это ощущение совсем рвет крышу.

Горский действовал как глупый подросток. Терся о Жасмин свидетельством желания, продолжал целовать ее, гладить. Добрался до шеи. Ее ключицы были такие… беззащитные и одновременно до одури соблазнительные этой свой беззащитностью. Ее плечи были такие узкие, такие женственные, сводящие с ума.

А ее дыхание, рваное и быстрое, заставляло Горского продолжать с еще большим энтузиазмом.

Несколько томительных невозможно сладких мгновений – и Влад совсем потерял голову.

Приподнял юбку Жасмин и принялся целовать ее бедра.

Кожа этой женщины оказалась гладкой, сладкой… приятно пахнущей. Не дорогим парфюмом. Естественным ароматом. Нежным и сочным одновременно, терпким и невесомым.

Он впитывался в кожу Горского, ударял в голову как самый крепкий алкоголь и пьянил. Так, что у Влада не оставалось сил противиться моменту.

Он смаковал кожу этой женщины. Впервые в жизни растягивая ласки не потому, что так надо и так правильно, чтобы подготовить партнершу, тем более, что мужской орган у Горского был не маленький, и женщина должна была подготовиться принять его в себя. Не-ет! Горскому самому нравилась эта игра на эрогенных зонах.

Жасмин откинула назад голову и зарылась пальцами в волосы Влада. Этот простой, до банальности обыденный жест, окончательно заставил Горского стиснуть зубы, чтобы не взять спутницу прямо сейчас.

Ствол рвался в бой. Казалось еще немного – и молния на ширинке просто разойдется к чертям собачьим. Выбирая этот костюм, Влад определенно не рассчитал, что размеры его эрекции окажутся слишком велики, чтобы поместиться в брюках.

Тяжесть в паху скручивала все внизу живота в узел спазма. Но даже от этого Влад получал удовольствие. Потому, что хотел Жасмин и она плавилась в его руках. Горский это чувствовал.

Еще немного, еще чуть-чуть. Растянуть это ощущение. Эту сладкую боль и болезненную сладость.

Однако еще немного – и он уже не мог терпеть дальше.