– Чего он сказал?

– Деда, говори громче! – крикнул Свитун.

– Тут есть пираты? – повторил я, позаботившись о том, чтобы на щетину на подбородке стекла струйка слюны.

– Хочет узнать, есть ли тут пираты, – пояснил Свитун кормщику.

– Пираты везде есть, – подтвердил Ренвальд. – Но в наши дни они ходят по большей части на мелких судах. Со времен, как король Эдуард захватил оставшуюся часть Восточной Англии, я ни одного драккара данов не видел. Слава Всевышнему.

– Слава Всевышнему, – благочестиво подхватил я и перекрестился.

Ради этого путешествия и своего дела я решил изображать христианина, даже распятие на шею надел вместо молота. А еще я притворялся, будто Свитун мой внук – в нем эта идея вызвала чрезмерный энтузиазм.

Ренвальд, естественно, желал знать, откуда мы держим путь и какова цель нашего путешествия, и Свитун наплел ему с три короба про то, как нас изгнали с нашей земли к северу от стены.

– Это все скотты, – заявил он, сплюнув за борт.

– Слыхал я, что эти обдиралы пришли на юг, – заметил корабельщик. – Вы, значит, арендаторы из Беббанбурга?

– Дедушка платил ренту старому лорду Утреду, – сообщил Свитун, имея в виду моего отца. Он на этой земле всю жизнь работал, но у его тестя есть надел в Восточной Англии, так что мы надеемся обустроиться там.

Ренвальд сомневался, что кому-то из саксов удалось сохранить владения в Восточной Англии в последние годы правления данов.

– Но как знать? – воскликнул он. – Некоторые могли удержаться.

– Хочу быть похоронен там, – прошамкал я.

– Что он сказал?

– Что хочет быть похоронен среди своих родичей, – перевел Свитун. Потом добавил: – Старый дурень.

– Это я понимаю! – возразил Ренвальд. – В Судный день лучше восстать из мертвых среди своих, чем среди чужих.

– Аминь, – буркнул я.

История удовлетворила Ренвальда. Да и не подозрительным он был, просто любопытным. Мы спустились по Узу, позволяя течению тащить нас и лишь одним-двумя ударами весла удерживая судно на курсе. Назывался корабль «Ренснэгл».

– Это потому, что он тихоходен, как улитка, – жизнерадостно пояснил Ренвальд. – Не быстр, зато крепок.

Команда у него была из шести моряков – многовато для купца, но Ренвальд часто перевозил ценный груз и считал, что лишние руки не помешают, когда придется иметь дело с лодками, нападающими на проходящие суда. Хозяин налегал на рулевое весло, удерживая «Ренснэгл» посередине реки, где течение было самым сильным.

– Скоро будет чем поживиться, – зло изрек он.

– Будет чем поживиться? – переспросил Сердик.

– Народ уезжает. – Корабельщик посмотрел на небо, оценивая ветер. – Дни язычников в Британии сочтены.

– Слава Господу! – пробормотал я.

– Даже Утред Беббанбургский! – Ренвальд казался удивленным. – Кто бы мог подумать, что этот-то уедет. Но он купил в Эофервике корабли и переселил в город свои семейства.

– Я слышал, что корабли он приобрел для похода на Беббанбург, – ввернул Свитун.

– Никто не пойдет на войну с домочадцами, – пренебрежительно отмахнулся Ренвальд. – Нет, он уносит отсюда ноги! Уплывает во Фризию, как говорят. – Он указал вперед. – Вот там мы войдем в Хамбр. Теперь до моря остался короткий переход!

Мой исход из Дунхолма и решение взять с собой женщин, детей и часть скотины и домашних пожитков дали почву слухам о нашем переселении во Фризию. Мои люди прибыли в Эофервик вместе с пятнадцатью запряженными волами повозками, груженными кроватями и вертелами, котлами и граблями, серпами и жерновами – по большому счету со всем скарбом, какой могли увезти. Ренвальд, разумеется, был прав: никто не идет воевать на кораблях, полных женщин и детей, не говоря уж о пожитках. И вскоре до моего кузена наверняка дойдут слухи о том, что я покинул безопасный Дунхолм со всем своим имуществом. Ему, однако, захочется знать больше – хватает ли нам кораблей, чтобы перевезти всех людей, животных и вещи во Фризию.

Поэтому перед отъездом из Эофервика я отдал сыну еще часть из моего поредевшего запаса золотых монет и велел купить или нанять столько больших купеческих судов, сколько он сочтет необходимым.

– Оборудуй в трюмах деревянные стойла, – сказал я ему. – Из расчета на две сотни коней. И работу эту проделай в Гримесби.

– В Гримесби? – удивился Утред.

Гримесби был рыболовецким портом в устье Хамбра, вниз по реке от Эофервика. Захудалый, продуваемый всеми ветрами городишко, куда менее удобный, чем Эофервик, зато расположенный гораздо ближе к морю. Я по-прежнему не знал, как захватить Беббанбург, но в чем был уверен, так это в том, что мой двоюродный брат договаривается насчет вспомогательного флота. И если послание Мереваля правдиво, то флот этот собирается в Дамноке. Теперь мне необходимо было выяснить, когда он отплывает и сколько кораблей насчитывает. Предавший Этельхельма поп сообщил, что флот не выйдет в море прежде Дня святой Энсвиды, а до него оставалось еще несколько недель, так что у меня было время разведать порт в Восточной Англии и придумать план, как заменить суда Этельхельма моими. И те суда будут стоять в Гримесби, готовые выйти в море, совершить плавание и превратить ночные кошмары моего кузена в реальность.

Я не сомневался, что кузен прознает про наши новые корабли и про присутствие на них семей и тогда, надеялся я, поверит в историю про Фризию. Он сочтет, что даже мне не под силу вести войну сразу против Беббанбурга и против Константина, что я отказался от мечты. Ему все равно захочется выяснить, где я, и он будет озадачен, почему я не отправился в Гримесби вместе с остальными. Но Сигтригр и моя дочь объявили, что я захворал и прикован к одру болезни в их доме.

Когда бурлят слухи, когда из уст в уста переходят лживые басни, будь тем, кто их рассказывает.

Мой путь лежал в Дамнок.

Мне доводилось бывать в Дамноке прежде, давным-давно, и я угодил там в ловушку в «Гусе», самой большой из тамошних таверн. Мне не оставалось тогда иного выбора, как устроить пожар. В городе началась паника, а окружившие здание враги рассеялись. Пожар распространился, и в итоге город почти весь выгорел. Уцелела лишь горсть домов на окраине да шаткая вышка, с которой местные высматривали вражеские суда, крадущиеся среди предательских мелей речного устья. Я полагал, что Ренвальд удвоит бдительность, подойдя к этим печально известным мелям, но тот без колебаний направил «Ренснэгл» в створ между торчащими из воды вехами, обозначающими фарватер.

– Ложные вешки убрали, – объяснил он.

– Ложные? – удивился Сердик.

– Много лет вехи здесь ставили для того, чтобы тебя запутать. Теперь они обозначают настоящий фарватер. Навались, ребята!

Его моряки налегли на весла, стараясь благополучно провести «Ренснэгл» через внешние банки и опередить ухудшающуюся погоду. Ветер завывал и гнал через отмели белопенные волны. Небо на западе почернело, солнце спряталось, предвещая бурю.