Я улыбнулся.

– И кому, как не Утреду, знать мощь укреплений Беббанбурга, – заявил я. – У меня нет желания умирать под ними.

– Так что должно измениться?

– Кузена одолевает голод. Одна из его кладовых сгорела. Поэтому он постарается заручиться чьей-то помощью. Кого-то, кто может доставить ему еду. Только вот берег охраняют корабли Эйнара, и тот, кто повезет в Беббанбург провизию, должен иметь военный флот, чтобы проложить с боем дорогу к морским воротам.

Какое-то время я подозревал Хротверда, но дочь заверила меня, что архиепископ не скупает припасы и не нанимает кормчих, да и личная наша с ним встреча убедила меня, что этот человек говорит правду.

– И когда этот флот отплывет… – начала Эдит, потом остановилась, разгадав мой умысел. – Ах! Понимаю! Твой кузен будет ждать корабли!

– Именно.

– А все корабли похожи один на другой!

Умная она была женщина. Настолько же умная, насколько красивая.

– Но я не могу выйти в море, – пояснил я. – Пока не узнаю, где находится этот флот, кто им командует и когда он отплывает.

То было время ожидания новостей. Я неплохо знал, как обстоят дела в Беббанбурге благодаря разведчикам, посланным мной наблюдать за людьми Константина. Те доносили, что военачальник шотландцев Домналл пока довольствуется тем, что пытается взять крепость измором. Отряды скоттов заняли два форта в римской стене. Оба гарнизона были немногочисленны, поскольку Константину хватало других забот: на севере его страны обитали воинственные норманны, а на западе находилось еще более неуемное королевство Страт-Клота. Чтобы сдерживать оба, требовались войска, поэтому люди Константина и расположились на стене: нужно было придать вес его претензиям на земли Беббанбурга. Ну и затем, разумеется, чтобы предупредить его в случае, если мы двинем войска на север. Короля обеспокоит новость, что перемирие между саксами и Сигтригром продлено на год. Меня же тревожило, что Константин может отдать приказ идти на штурм Беббанбурга, желая опередить нас. Но его шпионы наверняка донесли ему о том, что Сигтригр укрепляет Линдкольн и Эофервик, готовясь к неизбежной после истечения перемирия войне. Нет ни малейшего намека на то, что мы собираемся атаковать отряд Константина. Здравый смысл убедит его в том, что Сигтригр не станет терять воинов в войне с шотландцами, когда ему предстоит куда более опасное столкновение с южными саксами. Константин не против подождать, зная, что крепость неизбежно падет. И быть может, даже поверит в мою легенду про отплытие во Фризию. Он наверняка рассматривает возможность штурма стен Беббанбурга, но осознает, какую огромную цену придется за него уплатить. А новости с юга наводят на мысль, что нет нужды класть десятки жизней ради добычи, которая со временем и так падет к его ногам при помощи голода.

Так что все мы в Британии ждали новостей. То было время слухов, распространяемых шепотом историй, которые выдумывались, чтобы ввести в заблуждение, но иногда оказывались правдой. Купец, торгующий кожами тонкой выделки, бил себя в грудь, что рив Мельдунсбурга, вотчинного города Этельсхельма в Вилтунскире, рассказал ему о планах олдермена вторгнуться в Нортумбрию без оглядки на короля Эдуарда. Священник из далекого Контварабурга сообщал, что Эдуард заключил союз с Константином: оба государя намерены завоевать Нортумбрию и поделить ее между собой. «Кровью самого Христа клянусь, – писал поп, – и уверяю тебя, что война начнется на праздник святого Гунтьерна». День святого Гунтьерна уже миновал, когда письмо дошло до архиепископа Хротверда в Эофервике, но один из его клерков переписал его и передал моей дочери, а та, в свою очередь, переслала мне.

В конце концов необходимые мне сведения поступили от Мереваля, командира ближней дружины Этельфлэд. Мереваль – старый мой друг и преданный сторонник Этельфлэд. Та, как следовало из его письма, велела известить меня, что значительные количества съестных припасов посылаются в восточноанглийский порт Дамнок, где собирается флот. «Она вызнала это благодаря отцу Кутвульфу, который служит мессу у лорда Этельхельма. Госпожа просит тебя не раскрывать его имени. Помимо прочего, отец Кутвульф сообщает ей, что, если соблаговолит Господь, флот лорда Этельхельма выйдет в море после Дня святой Энсвиды».

Звучало вполне достоверно. День памяти святой Энсвиды приходился на конец сбора урожая – период изобилия, и если кто-то намерен обеспечить осажденную крепость продовольствием на год вперед, то последние дни лета – самое подходящее время. И из всех людей в Британии, ненавидевших меня и желающих отомстить, Этельхельм был самым опасным. Я всегда считал его наиболее вероятным помощником моего кузена, но не был уверен, пока не пришло письмо Мереваля.

И вот, поручив удерживать Дунхолм Ситрику и гарнизону из восемнадцати человек, я двинулся со всеми своими соратниками, их женами, детьми, слугами и рабами в Эофервик. Я сообщил им, что наш путь лежит во Фризию, а затем взял с собой трех человек и отправился в Дамнок.

В спутники себе я выбрал трех саксов-христиан, потому как подозревал, что в Дамноке, городе в Восточной Англии, недавно завоеванном западными саксами, могут царить не самые благожелательные настроения по отношению к норманнам и язычникам. Я взял Сердика, пожилого воина, недалекого умом, зато безоглядно преданного. Осви был намного моложе и служил у меня с мальчишеских лет. Теперь он превратился в подвижного и яростного бойца. Третьим стал Свитун, западный сакс с ангельской внешностью, улыбчивый и смешливый, но при этом обладатель чутких инстинктов и проворных пальцев вора.

Вчетвером мы отплыли на западносаксонском судне, которое причалило в Эофервике с грузом изделий из франкского стекла. Теперь оно возвращалось в Лунден с трюмом, полным нортумбрийских кож и серебряных слитков. Его владелец Ренвальд обрадовался золоту, которым мы расплатились, и нашим длинным ножам, хотя и сомневался, что от меня будет большой толк в схватке.

– Но вы трое кажетесь парнями годными, – сказал он моим спутникам.

Свитун ухмыльнулся.

– Дедушка тоже сражаться может, – проговорил он. – Знаю, видок у него не слишком внушительный, но в драке это настоящий черт. Так ведь, дед? – обратился он ко мне. – Как дело дойдет до заварухи, ты спуску не дашь!

С момента, как до меня дошли новости про Дамнок, я перестал бриться. И не утруждался причесывать волосы. Облачился в самую ветхую и грязную одежонку, которую смог найти, а по прибытии в Эофервик учился ходить ссутулившись. Финан и Утред в один голос уверяли, что я болван и мне нет надобности ехать в Дамнок самому, что любой из них охотно занял бы мое место. Но устремления всей моей жизни зависели от того, что я обнаружу в том порту в Восточной Англии, и решил ехать сам и лично убедиться, не водят ли меня за нос.

– Вы учтите, – продолжал Ренвальд. – Если на нас нападет любой корабль побольше рыбачьей шаланды, от ваших ножей большого толку не будет.

Никто из нас не взял меча или сакса, только ножи, – я не хотел, чтобы люди в Дамноке узнали в нас воинов.

– Тут есть пираты? – прошамкал я.