Козырь возникает в проеме двери настолько резко, будто научился телепортироваться. Буквально расталкивает их обоих в стороны, отшвыривает друг от друга, отменяя почти произошедшую драку в самую последнюю секунду.

— Ты совсем чокнулся, кретин? — это рычит уже Эдуард Александрович, оборачиваясь к Яру. — Ты хоть соображаешь, на кого ты лезешь?

Ветров молчит. И выражение лица у него настолько убийственное, что лично я бы предпочла сейчас бочком пробраться к лестнице и юркнуть на второй этаж. В спальню. Подальше от мужских разборок.

— Ютака-сама, — а вот к сдавленно шипящему угрозы на японском Такахеде Козырь поворачивается уже с любезной улыбкой, — я приношу свои извинения за такое неадекватное поведение моего сотрудника. Я приму меры.

— Примите, — хрипло шипит Ютака, выпрямляясь, — иначе их приму я. В отношении всех вас. Если вы держите этого человека в совете директоров — то у нас есть вопросы к вашим кадровым решениям, Эдуард-сан. Достаточно ли вы компетентны, чтобы рассчитывать на распорядительство нашими инвестициями?

— Я понимаю, — Козырь деловито кивая, будто и вправду принимая этот косяк на свой счет, — и еще раз прошу прощения. Моя ошибка. Вам стоит посетить врача, Ютака-сама.

Дело начинает принимать действительно паршивый оборот.

Если так пойдет и дальше, то он и вправду меня не будет слушать. И скормит меня Ютаке завтра на обед. Как компенсацию морального ущерба.

Вилы. Куда ни глянь — всюду они.

Ну что ж, я хочу хотя бы попробовать.

Ютака все-таки уходит — слава богу. На меня не оборачиваясь, по всей видимости, уверенный в том, что все будет так, как он рассчитывает.

Завтра, встреча после обеда…

— Вика, принесите лед, — негромко бросает Козырь, когда дверь за японцем громко захлопывается, отражая всю степень его ярости, — а не то наш директор по юридическим вопросам в пятничном процессе будет участвовать с фингалом на морде. Несолидно.

Оторопь, сковавшая мое тело, развеивается от этого неожиданно спокойного голоса.

Судя по всему, именно сейчас увольнять никто никого не будет. Уже неплохо…

Я торопливо уношусь на кухню, чтобы там дрожащими руками вытрясти из холодильничной формы для льда несколько кубиков в тонкое полотенце.

А когда я возвращаюсь в гостиную — замираю в двух шагах от дверного проема. Потому что оттуда я слышу лишь два разъяренно шипящих мужских голоса.

— ...ный придурок! Ты мне всю схему снес своим синдромом Отелло. Он же теперь к ней два месяца приглядываться будет, чтобы быть уверенным, что она точно не двойной агент.

— А она и не будет твоим двойным агентом, Козырь! — это уже шипит-рычит Яр. — Ты не будешь впутывать её в свои дебильные планы.

— Впутывать меня? — я покашливаю, напоминая о себе. Оборачиваются ко мне две хладнокровные морды типичных сообщников. Услышала я немного, но ничего лишнего уже точно не услышу.

Господи, один другого краше, интересно, если они в покер друг с другом играют — кто чаще выигрывает?

Они стоят друг напротив друга, в двух шагах, оба в идентичной позе — со скрещенными на груди руками. Вроде спокойны, а ощущение — что два боксера на ринге, которые только что обернулись к неожиданно вернувшемуся зрителю.

Ох, Вика, начинай уже делать выводы. Козырь вмешался в драку Ветрова и Ютаки не просто так. Он был тут. Рядом. С чего-то!

— Вы знаете, — я протягиваю лед в полотенце Ветрову, но смотрю на Козыря, не отрывая взгляд ни на секунду, потому что уже понятно — с этим собеседником нельзя упускать абсолютно ничего.

Точно!

Он так натурально изображает удивление и зантересованность, что не знай я, что искать — не увидела бы.

— Вы точно знаете, — киваю я и раздраженно толкаю ладонь Ветрова полотенцем со льдом. У меня уже рука затекла между прочим! А этот — будто и не замечает. Эй, это что, в моих интересах — чтобы на его лбу не было синяков?

— Не понимаю, о чем вы, Виктория, — Козырь задумчиво постукивает по предплечью руками, — вы что-то хотите мне рассказать?

Хотела. Очень много, между прочим. Только сейчас не уверена, что это действительно необходимо.

Господи, какой же Ютака… Наивный…

Сейчас, глядя в глаза Козырю, мне хочется только расхохотаться. Радостно. Козырь в курсе. Он точно в курсе! И судя по всему, у него все под контролем.

Но, сейчас, так и быть, я ему подыграю.

— Вы шли мимо, Эдуард Александрович? — сладко улыбаюсь я, охотно прищуриваясь. — Это было так…

— Некстати? — Козырь поднимает брови, отправляя мой “пас” в обратном направлении, — не в моих правилах мешать личной жизни своих сотрудников, так что если пожелаете — могу извиниться и уговорить господина Такахеду вернуться в ваши нежные объятия.

— Лучше увольте, Эдуард Александрович, — вырывается у меня изо рта, и Козырь ухмыляется. Одобрительно. Я не обманула его ожиданий?

Я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не зааплодировать собственному боссу. Господи, какой же потрясающий… мерзавец!

Нет, ничего другого от главы корпорации ожидать было нельзя. Но все-таки, такие талантливые лжецы мне давно не встречались. Хотя нет, даже "милейший" Олег Германович мог взять у Козыря курс актерского мастерства.

Моя рука затекает окончательно. Ветров, кажется, сотрясся головой во время удара, раз игнорит это чертово полотенце. Приходится двинуться к нему самой и приложить полотенце к красному следу от удара у самой линии роста его волос.

— Я слышала про двойного агента, между прочим, — фыркаю я, глядя прямо в темные глаза Козыря.

— Вам что-то послышалось, Виктория, — не моргнув и глазом парирует Эдуард Александрович, — я совершенно точно уверен, что не говорил ничего подобного. С чего бы?

Кажется, в данную секунду ему просто весело играть в эту игру “поймай меня”.

Я больше ощущаю, чем замечаю, что Ветров двигается на пару дюймов ко мне ближе.

Пока не критично. Но я-то чувствую. И кто-то совсем обнаглел, жаль, что на него сейчас внимания не хватает. А он и пользуется. Наверное, и лед не брал только для того, чтобы получить более удачную возможность. Ветров. Такой… Неисправимый!

— С какого времени вы это все ведете? С того момента, как Ник сказал вам про Анджелу?  — задумчиво уточняю я.

Может быть, я додумываю? Может быть, Анджела Леонидовна тут совсем ни при чем?

Вот только Эдуард Александрович не спешит мне напомнить ни про субординацию, ни про то, что начальник, то есть Анджела — всегда прав.

Козырь продолжает удерживать на лице заинтересованно-непонимающее выражение лица, а сам шагает в сторону, к окну, отводит в сторону полосочку жалюзи, чему-то удовлетворенно улыбается и возвращается к нам, по-королевски вальяжно стекая в кресло.