холма я споткнулся и упал. Под ногами у меня заскрипел гравий. Значит, это дорога. Я пустился по ней бегом. Дорога делала крутые виражи. Я не знал, что меня ждет за ближайшим поворотом, и каждый раз приостанавливался из страха столкнуться нос к носу с каким-нибудь полицейским заслоном.

Пробежав несколько сот метров, я различил впереди свет и сбросил скорость.

Свет исходил от уличного фонаря перед фасадом старинного здания. Я крадучись подошел поближе.

Мне удалось разобрать буквы на вывеске, дребезжавшей под порывами ветра.

Таверна "Старая церковь".

У входа стояло несколько машин.

Я прислушался.

Из дома слабо донеслись взрывы смеха и музыка.

Потом аплодисменты.

Я сделал пару шагов вперед.

Сквозь запотевшие стекла я разглядел ярко освещенный зал ресторана, людей, камин, а в глубине играющих гитаристов.

Невозможно было ввалиться туда в таком виде, замызганным грязью с головы до ног.

Я стащил с себя плащ и засунул его за старую бочку. Потом тщательно почистил брюки и вытер лицо носовым платком. Пригладил волосы.

На другом конце улицы этого, вероятно, крошечного поселка вспыхнули фары. Я тотчас укрылся за выступ стены. В нескольких метрах от входа затормозила "Рено-18", и оттуда с хохотом вывалилась ватага веселых юнцов. Шумно распахнув двери, они вошли в кабачок, и я быстренько пролез в дверь следом за ними. Народу полно, вряд ли на меня обратят внимание. Большинство ребят были в маскарадных костюмах.

Парень в белом фартуке встретил меня радушной улыбкой.

— Вы один, месье?

— Да, — сказал я, стараясь улыбнуться в ответ как можно веселее.

— Столик не заказывали?

— Нет, к сожалению…

— Ничего страшного, потеснимся немного. Тут сегодня празднуют день рождения.

Он как будто не заметил мою смятую одежду и подвел меня к столику, за которым восседала шумная компания. Я сел, стараясь не нарушать атмосферу веселья. В зале было жарко, к щекам у меня прилила кровь. Наверное, я покраснел как рак.

Мне принесли королевский ром, который я выпил залпом.

Певцы и музыканты на маленькой эстраде шпарили что-то по-английски, мне непонятное. Но публике как будто нравилось.

Я тут был совсем не к месту. Точно с луны свалился.

Дождавшись момента, когда кругом разгалделись вовсю, я незаметно проскользнул в туалет.

Там я долго и тщательно мыл лицо и руки, потом вытерся бумажными салфетками. Какая-то девчонка лет восемнадцати так лихо распахнула дверь туалета, что едва не разбила мне нос. Это ее ничуть не смутило, она улыбнулась мне озорной, чуть хмельной улыбкой. Поскольку девица была вполне миленькая, я удержался от выговора. Наоборот — расщедрился на комплимент по поводу ее наряда. Коломбины.

— Ну и вы тоже в большом порядке! — отбрила она. — Прямо классный бродяга. Костюмчик что надо! — И она умолкла, торопясь напудрить нос. — Вот только насчет темы большую промашку дали. Сегодня у нас установка на итальянскую комедию.

Я нарочито громко рассмеялся, лихорадочно соображая, что бы ответить поостроумней.

— А я изображаю Арлекина при социализме, — брякнул я наконец за неимением лучшего.

Но и это привело ее в полный восторг.

Мало-помалу я позабыл свои горести и заказал шикарный ужин. Гусиную печенку, филе из утки и профитроли, орошенные вином "Жюльенас". Музыканты во всю мощь голосов затянули "Счастливый день рождения", свет погас, и на соседний стол водрузили огромный именинный торт.

Как раз в тот момент, когда виновник торжества принялся задувать свечи, двери ресторана распахнулись.

Сильный сквозняк разом погасил все свечи. Зал погрузился во мрак. Его тут же располосовали лучи мощных фонарей, осветивших голубые каски и темные физиономии полицейских.

Воцарилось испуганное молчание, нарушаемое лишь истерическим хихиканьем какой-то девицы, млеющей в объятиях своего милого и потому ничего вокруг не замечавшей.

А потом прозвучал знакомый голос:

— Да, трудненько же было разыскать вас, Ноблар…

Мне не понадобилось поднимать глаза от тарелки — я и так знал, что передо мною стоит комиссар Шарон.

Глава 24

Жандармы замерли с оружием наизготовку. Хозяин ресторана подбежал к Шарону. Праздничный вечер был слегка подпорчен, — даже для юной дурочки, которая наконец-то уразумела, что влюбленные не всегда одни на свете.

Я же был необыкновенно спокоен. Вот и конец суете. Медленно, стараясь держать руки на виду, я оттолкнул стул. И встал, все так же демонстрируя пустые ладони. Не хватало еще перестрелки здесь, в ресторане!

Шарон коротко успокоил всех присутствующих — жандармов, клиентов и хозяина. Он уже понял, что операция пройдет благополучно. Мы с ним глядели друг на друга. На губах у него играла легкая улыбка. Думаю, что и у меня тоже. Мы были настроены на одну волну.

— Ну, вы идете, Ноблар? — спросил он спокойно.

Я перевел взгляд на свою маленькую соседку Коломбину. Она удивленно таращилась на меня, и яркий макияж в полумраке делал ее похожей на фарфоровую куколку. Я чуть заметно подмигнул ей и снова повернулся к Шарону.

— Конечно, иду, господин комиссар. Вам не придется осаждать кабачок, а я не собираюсь брать заложников. Все будет в полном порядке.

Давно уже я не испытывал такого облегчения. И вдобавок удовольствия, — оттого что не потерял дар речи перед столь многочисленной аудиторией.

Я шагнул к Шарону.

И, подойдя поближе, протянул руки, чтобы он надел мне наручники.

Но Шарон даже не шевельнулся.

— Давайте, комиссар, я не обижусь…

К моему великому изумлению, Шарон вдруг пожал одну из моих протянутых рук.

— Вовсе незачем надевать на вас наручники, Ноблар. Мы вас ни в чем не обвиняем…

Вид у меня, наверное, был здорово ошарашенный.

— Пошли, я вам все объясню.