Копытман так и сделал, и вскоре Мухин, сдув с бумаги мелкий песок и свернув её трубочкой, покинул нумер инспектора.

Весь день находиться в четырёх стенах, спускаясь лишь отобедать и отужинать, Копытману было невыносимо. И Пётр Иванович решил пешком прогуляться по N-ску, благо было не столь жарко. На этот раз пошёл ранее нехоженым путём, свернув в сторону от главной улицы, носящей название Казанская, на Касаткин Порядок. И тут же взгляд остановился на фронтоне двухэтажного особняка, украшенного вывеской «Салонъ мадамъ Полины» с изображением лежащей на кушетке томной девицы в лёгкой накидке, напоминающей греческую тунику.

Копытману стало интересно, что же такого предлагают в этом заведении. Он поднялся на крыльцо и толкнул дверь. Звякнул колокольчик, возвещая о появлении гостя, который оказался в устланном коврами помещении с обилием цветов в горшках и кадках, двумя кушетками по бокам у стен, столиком и ведущей по центру наверх лестнице. Он так и не смог сообразить, что же это за салон, пока к нему не вышла дама лет пятидесяти довольно фривольной наружности.

– О, обычно посетители так рано к нам не приходят, – проворковала она, игриво улыбаясь. – Вы у нас, кажется, впервые?

– Хм, в общем-то, да, – растерянно произнёс Копытман. – А вы, вероятно, мадам Полина?

Дама сделал лёгкий книксен:

– Во всей красе! Так что, сударь, будете смотреть наш товар?

– А что за товар? – всё ещё терялся в догадках инспектор.

Вместо ответа, дама взяла со столика колокольчик, на переливы которого из соседней комнаты одна за другой появились весьма скромно, но изящно одетые девицы. Только тут до Петра Ивановича стало доходить, куда он попал. Перед ним в ряд выстроились семеро девиц разной комплекции и возраста, лет от шестнадцати на вид до сорока с лишним.

– Ежели желаете опытную да с формами, могу предложить мадемуазель Женевьеву, – указала хозяйка сложенным веером на зазывно улыбнувшуюся женщину. – А ежели молоденьких предпочитаете, то вот, мадемуазель Лили. – И она чуть подтолкнула вперёд зардевшуюся и, видимо, не совсем ещё опытную девушку.

– Бордель, выходит, у вас тут, – медленно произнёс инспектор, протирая платком очки и снова водружая их на нос. – А вы, не иначе, мадам Полина, у них тут бандерша.

Сотрудницы дома терпимости, явно не ожидавшие визита человека, не знающего, куда попал, переглянулись, а мадам Полина подняла свои отрисованные сажей брови.

– Так ведь мы того и не скрываем, что бордель, – пожала она плечами. – Только у нас всё на законных основаниях, лицензия имеется. – И показала на стену, где в рамочке был выставлен документ, подтверждающий, что гражданка Кузякина Лукерья Ивановна является хозяйкой публичного заведения. М-да, вот тебе и мадам Полина, хотя следовало догадаться.

– А что, проверки у вас часто проходят? – Это в Копытмане проснулся налоговый инспектор.

– Да как же! Мои девочки у доктора каждый месяц бывают, без его справки ни одна не выйдет на работу!

– А в финансовой части? – продолжал давить Пётр Иванович.

– Так а что вам финансовая часть? Налоги я плачу исправно. Нешто вы из департамента разных податей и сборов?

– Можно и так сказать. Только не из местного, а из государственного, из самой столицы. Слыхали небось, что в город с проверкой прибыл коллежский асессор Пётр Иванович Копытин?

– Нешто это вы и есть?! – ахнула бандерша и тут же, понизив голос, сказала: – Так ведь слухи ходят, что вы из-за судейской дочки стреляться надумали.

– «Словно мухи, тут и там, ходят слухи по домам, а беззубые старухи их разносят по умам», – процитировал инспектор Высоцкого. – Так и есть, надумал, завтра на рассвете. Ладно, работайте, но учтите: жив буду – обязательно проверю работу вашего заведения.

– Так, а может, всё-таки попробуете товар? – в спину Копытману с надеждой спросила мадам Полина. – А то вдруг больше и не представится случай отведать телесных радостей.

Но ответа не дождалась, дверь за посетителем закрылась, и разочарованные девицы вернулись к прежним занятиям.

А инспектор свернул обратно на Казанскую и неторопясь дошёл до рыночной площади, с трёх сторон окружённой аккуратными двухэтажными домами красного кирпича.

С краю рыночной площади под навесом пристроилась небольшая кузница. Бородатый коренастый кузнец, чернотой и курчавостью похожий на цыгана, под навесом бодро колотил увесистым молотком по какой-то раскалённой железяке. Здесь можно было заказать или купить готовые ножи, висячие и «нутряные» замки, ключи, дверные петли и крюки, скобы к окошкам, оконницы, гвозди и, конечно, рыболовецкие крючки – как-никак река под боком, главная кормилица местного люда, хотя многие предпочитали ловить не на удилище, а сетями.

Торговые ряды встречали забредшего сюда путника самым разнообразным товаром, который только мог предложить уездный городишко, стоящий на берегу великой русской реки. От изобилия речной рыбы у инспектора натуральным образом рябило в глазах. Тут тебе и бьющая хвостом свежая стерлядь в бочках, и вяленая чехонь, и сушёная вобла, и копчёная щука… Рядами лежали похожие на поленья сомы, а позади одного из прилавков на металлическом крюке висела рыбина, в которой Пётр Иванович признал белугу. В ведёрках стояла икра красная, чёрная и даже белая. Причём стоила она по нынешним временам сущие копейки.

– А вот балычка севрюжного отведайте, господин хороший! – зазывал его мужик, несмотря на солнечный денёк, с треухом на голове. – Вяленый, никакого копчения, только соль, солнце и ветер. И ни одна муха на рыбку не села за эти два дня.

– И что, впрямь хорош балычок?

– Да вы попробуйте, я вам сейчас кусочек отрежу. Ум отъешьте!

– Ум отъем? – хмыкнул инспектор. – Ну ладно, давай попробуем.

Балык и впрямь оказался знатным, и Копытман хоть и не собирался, но всё же купил с полкило севрюжьей спинки, которые ему завернули в вощёную бумагу.

– А вот раки, только сварила, кому раков! – Это уже зазывала толстая тётка по соседству и тоже предложила инспектору отведать свой товар, сунув ему в руки крупного красного рака с расковырянной клешнёй.

Слегка подсоленное рачье мясо буквально таяло на языке, и здесь Пётр Иванович не удержался, купил с десяток к ужину, подумав, что нужно угостить и Митьку. Тем более за вечер самому это не съесть, а ежели его убьют на дуэли, то деликатесы пропадут.

Лениво прогуливаясь между рядов с покупками под мышками, Копытман то и дело дегустировал предлагаемую продукцию, и не только водоплавающую, так что не прошло и получаса, как Пётр Иванович чувствовал себя, словно только что вышел из-за стола.

Миновал прилавок с развесным чаем по цене чуть ли не кокаина, чуть задержался у торговца книгопечатной продукцией, где были в большинстве своём представлены церковные книги: евангелии, апостолы, псалтири и церковные календари. Полистал «Детскую Библию» с цветными иллюстрациями. На глаза инспектору попадалась литература и иного рода. В частности песенники, сонники и письмовники.